📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгПсихологияЧужая жизнь. Мистические практики для обретения самого себя - Токо-па Тернер

Чужая жизнь. Мистические практики для обретения самого себя - Токо-па Тернер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 95
Перейти на страницу:
смыслом слова «материя», которое произошло от латинского корня mater, означающего «происхождение, основа, мать». До времен Сократа слово mater использовалось для описания подразумеваемой природы видимого мира. Мы все еще используем его, говоря «материальный» в смысле «предметный, практический, настоящий». Хотя мы не можем четко объяснить, почему употребляем его в таком смысле, когда говорим о сути вещей. Но в современном понимании слово «материя» ― это предметное содержание объектов, состоящих их атомов, молекул и обладающих массой. Поэтому наши отношения с материей эволюционировали от видения нашей фундаментальной природы как безграничной и непостижимой до не более чем простейших элементов.

Хотя мы часто представляем материализм как стремление к потреблению, приобретению и накоплению имущества, все это лишь симптомы обоснования, рационалистической веры, что ничего не существует по ту сторону физического мира. Такие неосязаемые вещи, как дух, проницательность и видения, не считаются реальными, и отсутствует какая-либо взаимосвязь между нашими мыслями и окружающим миром. Мы настолько привыкли к такой ментальности, что трудно разглядеть, насколько серьезно мы этим искалечены. Но это довлеет над каждым уголком наших общественных, политических и экономических систем в широком диапазоне культур по всему миру. Именно это и подрывает наши судебные и исправительные системы, нацеленные на наказание преступлений в большей мере, чем на восстановление после системных сбоев, которыми они были обусловлены. Именно это и превозносит литературу над фольклором и добивается большего признания в научных кругах по сравнению с народной мудростью.

Материализм ― прямая противоположность анимизма. Вместо веры в то, что у всего есть душа, он минимизирует все до того, что поддается наблюдению: как вещи выглядят, как они работают и насколько полезными могут быть для нас.

Лишение вещей их духа значительно упрощает их использование в качестве ресурсов и освобождает нас от необходимости придавать им значимость. Материалистическая парадигма не признает, что живые существа, или экосистемы, ― нечто большее, чем просто сумма составных частей. Западная медицинская промышленность ― отличный пример того, что материализм относится к человеческому телу не как к какому-то таинственному, взаимосвязанному организму, чем он, собственно, и является, а как к машине органического происхождения, собранной в одно целое из различных элементов. В своем преклонении перед всем вещественным материализм не воспринимает всерьез иносказательность и волшебство или то, что мы называем эзотерическим измерением наших жизней. Он считает, что все является произвольным и происходит с нами случайно, таким образом, нет таких понятий, как судьба, цель или что-то большее, чем человеческий интеллект.

Такое сильное отчуждение мы чувствуем из-за потери своей символической жизни. Мы заменили свое естественное желание поклоняться с символического на буквальное. Мы стяжаем богатство, вместо того чтобы укрепляться в своих духовных ценностях, мы склонны к употреблению алкоголя больше, чем к стремлению познать святость, мы ублажаем свое чрево вместо духовного окормления себя самих, мы накапливаем информацию, а не совершенствуемся в проницательности, и мы несемся вдогонку за статусом, а не за принадлежностью.

Как восхитительно, когда вы начинаете рассматривать дилеммы нашего мира, используя эту терминологию, смотрите на методы, с помощью которых себя воплощаете в жизнь или овеществляете символические стремления своих душ. Так, например, телевидение заняло место рассказчика, сидящего у камина. Увлекательную историю рассказывает Джозеф Дэниел Соболь о путешествии западного человека в маленькую деревню в Африке, куда сравнительно недавно провели электричество и где только что появился первый телевизор. Со стороны казалось, что жизнь замерла, когда все племя, как приклеенное, сидело у телевизора. Но через две недели им всем стало скучно, и они прекратили его смотреть. Представителя западной культуры смутила такая внезапная потеря интереса, и он спросил вождя о том, что же случилось. «О, он нам совершенно не нужен. У нас есть свой рассказчик», ― таким был ответ. Тогда житель Запада спросил: «Но разве у телевизора меньше историй, чем у вашего рассказчика?» И вождь ответил: «Да, телевизор знает гораздо больше историй, но рассказчик знает меня» [25]. Хотя мы не всегда в этом признаемся, но именно к такой взаимности мы страстно стремимся. У нас еще жива тяга к тому, чтобы нас «кормили» мифами во время общения со старшим поколением, но из-за того, что такие средства передачи информации чужды нашей культуре, мы обращаемся к их электронным аналогам.

Материализм взращивает в нас духовную пустоту и обеспокоенность, так как продвигает идею о том, что мы все одноразовые, а сама наша жизнь мелководна и под ее видимой поверхностью ничего нет. Чтобы добиться ощущения своей значимости, мы ввязываемся в постоянную гонку за материальными благами. Но в ней отсутствуют верхние границы того, насколько успешны или востребованы мы должны быть, поэтому она приводит к еще большему духовному опустошению. Хотя огромное количество людей страдают от этого ощущения безысходности, их лечат, считая это отклонениями, а не адекватной реакцией на такой сумасшедший образ жизни, обусловленный кабальной зависимостью.

Ну а в более широком масштабе эта материалистическая патология приводит к овеществлению и меркантилизации живого мира вокруг нас.

Тем временем духовной жизни ничего больше не остается, кроме как атрофироваться. Вещи, которые на самом деле имеют очень важное значение, оставлены без внимания, и сердцу остается только тосковать по тому, с чем оно едва знакомо. Иногда мы становимся сопричастными к этой непреходящей значимости посредством мифов и музыки, сновидений и красоты, но по большей части ощущаем, что эта великая смыслонасыщенность за пределами нашей досягаемости подобна сну, вечно ускользающему от нас.

Фетровые туфли, сон Софи

Я приготовилась пересечь на пароме бушующее море. Вместе со мной ― племянницы и лучшая подруга детства. По мере того, как ветер усиливается, а волны поднимаются все выше, я впадаю в панику, и мне кажется, что я не выдержу переправы. Я испытываю облегчение, узнав, что будет транзитная остановка, где я смогу побыть в безопасности. Мы оказываемся в небольшом торговом ряду с одним обувным магазином. Я примеряю модные, яркие туфли из фетра, которые мне очень нравятся, но, повернувшись к племянницам, я слышу в ответ: «Они такие ужасные». Я понимаю, что не смогу их купить.

Софи выросла в очень сплоченном сообществе, исповедующем традиционные, общепринятые ценности. Всю жизнь она дружила с одними и теми же людьми, которых знала с детства и которые следовали тому же жизненному пути: воцерковленные прихожане, семейные люди с детьми или предприниматели,

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 95
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?