Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII–XV вв. - Сергей Павлович Карпов

Мерой, принятой при погрузке, был милиарий. Л. Баллетто полагает, что это 1 тыс. штук осетровых, а не единица веса, как считал М. Балар и другие ученые, приравнивавшие милиарий к 1 тыс. либр[856]. Принимая средний вес осетра за 10 кг, при грузах от 9 до 30 милиариев, получаем вес грузов от 90 до 300 т. В одном из актов Самбучето упоминается, правда, 50–65 милиариев осетров, но счет ведется на милиарии subtilia schenarium[857], т. е. на более мелкие рыбы, вес которых нельзя принять за исходную величину 10 кг.

Греческая конторская книга середины XIV в. свидетельствует и о торговле икрой в Юго-Западном Причерноморье. Купец, который вел записи, ввозил икру из Таны и, как полагает П. Шрайнер, возможно, имел монополию на торговлю этим товаром[858].

Доставка рыбы в порты Южного Причерноморья не прекращалась и в XV в. Бадоэр продал в Симиссо 19 милиариев скумбрии[859]. Через Трапезунд соленая рыба могла экспортироваться далее в Фассо[860]. Нотариальные акты 1479 г. упоминают склад генуэзца Дж. ди Онцо в Трапезунде. Там хранилась привезенная в город рыба, 2 тыс. штук[861].

К сожалению, имеющиеся в нашем распоряжении источники не позволяют оценить торговые прибыли и стоимость рыбы: акты касаются фрахта и судебных исков.

В Трапезундской империи сельское население, как и почти повсюду в Анатолии[862], занималось скотоводством[863]. Вазелонские акты сообщают о стойловом содержании скота и скотных дворах, о загонах[864], об уплате податей сыром и мясом[865]. Наряду с этим развивалось отгонное скотоводство[866]. Разводили крупный рогатый скот[867] и овец[868], свиней[869], занимались коневодством[870]. Мясо всех видов было представлено на трапезундском рынке[871]. Еще в 1206 г. трапезундский полководец Давид Комнин, брат императора Алексея I, отправлял латинянам в Константинополь корабли, груженные солониной (возможно — из Пафлагонии)[872]. На рынке в Трапезунде продавались бычьи шкуры[873], лошади, ослы, мулы[874]. Казалось бы, в такой ситуации не было нужды ввозить продукты животноводства в города Понта, тем более что тюркская периферия обладала большими возможностями поставок скота[875]. И действительно, с востока и юга, по караванным путям в Трапезунд доставляли овчину, затем она вывозилась на запад, и венецианцы поручали своим контрагентам приобретать ее в Трапезунде[876]. Тем не менее продукты животноводства ввозились на Понт и с моря. Из Таны и Симиссо в Трапезунд везли кожи[877], из Адрианополя — шерсть[878]. Из Каффы в небольших количествах привозили сыр[879], солонину и топленое сало[880]. Ввоз кож в Трапезунд объясним прежде всего нуждами местного производства. Продукция трапезундских сапожников и кожевников была внушительной: английское посольство купило в Трапезунде в 1292 г. 146 пар обуви на 25–27 человек[881]. По мнению Э. Брайера, существовала альтернатива в такой массовой закупке: либо обувь была очень высокого качества и использовалась как для членов посольства, так и для реализации, либо очень плохой и быстро изнашивалась[882]. Действительно, отчасти большие покупки англичан были связаны с длительностью пути по горным дорогам (хотя и он преодолевался в основном верхом). Но и на обратном пути из Тавриза члены посольства вновь закупали в Трапезунде сапоги и башмаки. Вряд ли это делалось бы при заведомо плохом качестве продукции и теперь уже перед морским путешествием. Цены на обувь в Трапезунде, добавим, были. низкими[883].

Помимо обуви англичане закупали у трапезундских: ремесленников седла, сбруи, кожаные кошели, бурдюки для вина[884]. Заметим, что в османский период именно кожевники были одним из наиболее значительных ремесленных цехов в Трапезунде. Они имели собственные торговые ряды и кварталы у стен крепости[885]. Быть может, сохранялась определенная преемственность от эпохи Великих Комнинов.

Кожевенное ремесло существовало и в Самастро, куда из Каффы отправляли кожи и ткани на пошив обуви для социев и казаков фактории[886]. В середине XIV в. кожи критских коз и кожи из Ператии (Крыма) ввозили морем и в Пафлагонию[887].

Главными поставщиками ценной пушнины на рынки Западной Европы из Причерноморья были Каффа и Тана[888]. Однако вывоз ее в заметных масштабах в порты Понта не просматривается по источникам. В основном мех везли в Синоп и Симиссо, а Трапезундская империя оставалась в стороне от этой торговли. Правда, в самом Трапезунде можно было купить некоторые меха и меховые изделия, но их привозили и из Тавриза: для Лэнгли в Трапезунде были куплены две недорогие меховые шкурки (за 16 аспров) и одна беличья шкурка для капюшона (за 48 аспров)[889]. В Тавризе продавался и беличий мех, и горностаевый, и куний, шкуры рыси, лисы, леопарда и ласки[890], бобра[891]. Вероятно, это были меха кавказского происхождения[892]. Трапезунд не стал посредническим центром торговли этими мехами. Среди почти тысячи актов Ламберто ди Самбучето нет ни одного свидетельства о вывозе меха из Каффы в Трапезунд. Г. Рубрук (1253 г.) отмечает, что беличий и горностаевый меха отправляли из Солдайи в «Турцию» (Синоп) в обмен на драгоценные ткани и специи[893]. С XIV в. в Симиссо изредка отправляли соболей[894], в XV в. ими торговали и посылали их в дар правителю города[895]. Из Каффы в Симиссо экспортировали также беличий[896] и лисий[897] меха. Меха не просто были товаром, но и излюбленным подношением мусульманским эмирам Синопа[898] и Симиссо[899], а также средством платежа[900]. Меха продавались и дарились как связками, кипами, поштучно, так и разрезанными и сшитыми по сортам шкурками (чаще всего сшивались вместе спинки и животы)[901]. Сшивались преимущественно беличьи шкурки[902].

Через Симиссо пушнина экспортировалась в Константинополь и далее в Западную Европу. По поручению Бадоэра, например, в Симиссо было куплено 26 куниц и 4 куницы-белодушки для отправки в Венецию[903]. Караваны венецианских торговых галей систематически привозили мех, главным образом беличий, но не из Южного Причерноморья, а из Таны и (реже) Каффы[904]. Немногочисленные данные о торговле мехом в Южном Причерноморье сведены в табл. III.

Из таблицы видно, что колебания цен на мех одной категории, например соболей, довольно значительны даже в пределах ограниченного периода. Шитые же меха (penna), очевидно, отличались по размеру. Но в целом уровень цен на мех в XV в. повысился по сравнению с концом XIII — началом XIV в., когда одна белка стоила в Каффе всего лишь 1