Ричард Длинные Руки - маркграф - Гай Юлий Орловский

– Что? Ударилась?

– Нет, прошла сквозь камень…

– И не выпала с той стороны? – спросил старший воин с недоверием. – А ну дыхни еще разок!.. Гм, странно, почти трезвый.

– Она не выпала, – вскричал воин отчаянно, – а вылетела!

– В смысле, упала?

– Нет, – сказал страж и перекрестился истово. – Взмахнула руками, те превратились в крылья. И она полетела. Не так хорошо, как птица, но все равно полетела, полетела, а тут луна зашла за тучку, я дальше не видел!

Я постоял, играя желваками и стискивая кулаки, чтобы видели, как я разгневан, но на самом деле чувствовал пустоту и горечь, перемешанную со стыдом и страхом.

Выходит, Бабетта просто забавлялась. Могла покинуть заключение в любой момент. Возможно, ночью и покидала, а потом возвращалась. А когда выполнила то, что собиралась, удалилась очень эффектно, щелкнув на прощание по носу, чтоб не считал себя слишком умным или слишком сильным.

Логирд в нетерпении рыскал по комнате, слушая мой рассказ, исчезал в полу, что мне мешало, хотя знаю, слышит и там, наконец выпрыгнул, как светящаяся медуза, сделал круг по комнате и завис передо мной.

– Вообще-то, – сказал он, – заклинание трансформации не такое уж и редкое. Хотя, конечно, не все, не все…

– Так она волшебница?

Он покачал головой.

– Владение одним заклинанием еще не делает человека волшебником.

– Но она может знать и другие?

– Может. Хотя вряд ли. Скорее, одноразовые амулеты.

– Что тогда делает волшебником?

Он посмотрел внимательно.

– А вы не знаете? Занятие этим делом постоянно, неотрывно. Когда все мысли, чувства и все-все брошено на раскрытие тайн… В народе считают, колдуны и волшебники это те, кто пользуются своей властью… дураки! Это всего лишь…

– Побочный продукт? – подсказал я.

Он кивнул, ухитрившись не смазать ни единую черточку лица.

– Да-да, примерно так. У нас одна страсть – рыть глубже! Нам не интересно применять, нам страстно хочется узнать, что же там дальше. По старым книгам известно, Древние обладали просто неслыханной мощью, а кому не хочется догнать их? Ваша пленница просто обучена одному заклинанию, от силы двум-трем. Вряд ли больше. Это дается непросто, а люди не хотят тратить годы и годы на обучение, им хочется всего и сразу.

– Да, – сказал я, – похоже. Значит, превращаться в летающее могу не только я…

Он посмотрел на мое огорченное лицо, его широкий рот стал еще шире.

– Задело? – спросил с сочувствием. – Сэр Ричард, человек не птица. Ни один не может летать так же хорошо. Но даже если может спрыгнуть с башни или со скалы и, растопырив руки-крылья, не разбиться – разве это не счастье?..

– Но леди Бабетта, по словам стражей, в самом деле улетела.

– Недалеко, – заверил он. – Она должна была опуститься прямо за дворцом. Если бы за нею побежали сразу или внизу проследили за полетом, схватили бы.

– Караван ушел, – сказал я без всякой досады.

Он взглянул внимательно.

– Похоже, вы не очень огорчены.

– Я не знал, что с нею делать, – признался я. – Ладно, я тоже буду летать хреново?

– Это мне и хочется узнать, – признался он. – Вы не просто выучили заклинание. Вы обладаете всей мощью Терроса! Это совсем другой уровень. Во всяком случае, у вас есть шанс, есть…

Я пробурчал:

– Похоже, я туповат. А твои умения во мне еще не пробудились. Может быть, начать с чего-то проще? Что ты умел легче всего?

Он подумал, сказал:

– Хорошо. Попробуем.

…Я делал все, как он говорил подробно и обстоятельно, как идиоту, но уже четвертое существо из мира Древних возникало, как некая бесформенная масса, шевелилось и явно жило. Но то ли я забывал ему сделать легкие, либо сердце, а может быть ноздри, чтобы дышать, но вскоре начинало судорожно дергаться, припадало к земле и растекалось отвратительной жидкой лужей.

К счастью, существо из другого мира не оставляет следов, испаряется, как пролитый на песок спирт, бесследно и беззапашно.

– Не быть мне некромантом, – сказал я. – Слишком умный, наверно.

– Да, – сказал он разочарованно, – вы – рыцарь. Все решаете огнем и мечом.

– Я такой, – согласился я. – Люблю простые решения. Гениальность в простоте, слышал? Это я такой гениальный, хотя самому себе нравлюсь местами.

Сэр Норберт прибыл лично, что меня сразу насторожило. Собранный, малоразговорчивый, он принял предложение сесть, сразу же сказал:

– Сэр Ричард, поступили сведения, что Вирланд Зальский старательно собирает большое войско. Отряды местных лордов стягиваются к его крепости Аманье. Сам он лично объезжает земли вассалов, требует, понуждает, сулит льготы… Словом, он не желает сидеть тихо, как вы предполагали.

Я нахмурился, развел руками.

– Наверное, я допустил глупость. Вы так думаете?

Он ушел от прямого ответа, сказал уклончиво:

– Стоило самым спешным образом захватывать города и крепости. Пока в королевстве не опомнились.

– Вот-вот, – сказал я горько. – Зря я задержался в Геннегау, дурак. Решил, что если захвачена столица, то захвачено все. Пример Наполеона ничему не научил… Хорошо, сэр Норберт! Сейчас соберем военный совет. Думаю, эту угрозу нужно ликвидировать… если еще не поздно. Вы останетесь?

Он поднялся.

– С вашего позволения, вернусь к своим. У меня двенадцать групп отслеживают передвижения вассальных Вирланду лордов. Да и за самим упрямым герцогом присматривают издали.

– Мы скоро вас догоним, – пообещал я.

Через трое суток, за которые я не знал ни часа покоя, из широко распахнутых ворот города выплеснулся настоящий праздничный карнавал. Широкой рекой потекло настоящее море цветов и красок: рыцари красиво восседают на украшенных красными, оранжевыми, голубыми и вообще всех цветов радуги попонах конях, на стальных налобниках пышные султаны, покрашенные в яркие цвета. Сами рыцари в блистающих доспехах, с плеч ниспадают белые плащи с огромными красными крестами, а на сверкающих как солнце шлемах плюмажи строго такого же цвета, как и на конях, только крупнее и пышнее.

Вперед умчались разведчики и дозорные с наказом к части войск сниматься с лагеря и выступать по направлению к крепости Аманье.

Солнце поднималось навстречу, в сухом воздухе резко проступали изрезанные пещерами старые полуразрушенные горы. Когда-то в них селились и жили столетиями первые попавшие в эти земли люди. Самые нижние пещеры наполовину засыпаны сухим мелким песком, дальше катакомбы становятся глубже и крупнее, но люди ни при чем, горы к старости становятся дуплистыми, как и старые деревья, а пещеры поражают воображение размерами и нечеловеческой красотой.