Кросс на 700 километров - Инна Тронина

Мальчик вопросительно взглянул на вожатую, и та кивнула, давая понять, что покушать здесь можно.

— Хочу! — радостно сказал Денис. — Пиццу и шашлык. И ванильное мороженое! — Он приосанился, как ресторанный завсегдатай.

— Богдан, я тебе деньги сразу верну! — торопливо заверила Алиса. — Вот только парня пристрою, чтобы не подвергать опасности.

— Насчёт денег не думай. Отдашь, когда сможешь. Жаль, что на дорогу до Москвы одолжить не могу. Только что ремонт заведения сделали. Скидывались, кто сколько сможет. Сама понимаешь, поиздержались здорово. Хулсы в прошлом месяце погром устроили, да и «крыша» подорожала. — Богдан украдкой взглянул на жену. — Вика беременная, понимаешь ли. Не хочу её грузить. Кручусь, как могу. Ты, Лисочка, на меня не обижайся. Одежду вам подберём какую-нибудь. Насчёт того, что происходит в «Чайке», обязательно выясню. И про пожар, и про всё другое. Но домой тебе сейчас нельзя возвращаться. Если есть друзья, о которых в лагере не знают, попробуй у них притыриться. Там, возможно, и «бабки» найдёшь. Прикинь, про кого в лагере никому не говорила. И этой… из прокуратуры. — Богдан еле удержался, чтобы не вставить ругательство. — Скорее всего, информация пошла от «следачки» и коллег-вожатых. Ну, и ребят могут потрясти, конечно. — Богдан мигнул Виктории, и та встала за стойку.

Процесс обслуживания клиентов не должен бы прерываться ни на минуту. Посетители входили и выходили. Вышибалы у порога осуществляли фейс-контроль и проверяли каждого на наличие опасных предметов — ножей и стеклянных бутылок, не говоря уже о бейсбольных битах и газовых пистолетах.

Алиса сидела спиной к двери, чтобы входящие не могли её рассмотреть. Сам Богдан, устроившись напротив, внимательно изучал лица посетителей. Он отлично знал всех вожатых из «Чайки», а также местных. И потому мог моментально заподозрить неладное.

— Я бы тебя к себе в «Репу» пригласил, — продолжал Макаров, наблюдая, как Денис уплетает пиццу. Алиса после всего случившегося совершенно не хотела есть. — Но про Вику я уже сказал. Она на пятом месяце. Не хочу, чтобы новые заморочки начались. И, главное, в лагере знают, что мы знакомы. В момент «Репу» зафиксируют. Наш флэт определённо засвеченный. Ладно, я иду работать, а ты пока рубай. Неизвестно, когда ещё придётся…

Полночный бред терзает сердце мне опять.

О, Эсмеральда, я посмел тебя желать!

Хриплый голос Квазимодо — Вячеслава Петкуна — разрывал душу. Этот сингл был суперпопулярен в «Чайке», как, впрочем, и везде. Особенно смешно было, когда Дениска Оленников своим дискантом выводил рефрен «Я душу дьяволу продам за ночь с тобой!» Мюзиклом «Нотр-Дам» бредил каждый встречный, а уж этот сингл приходилось слышать раз десять на дню. Но ни разу до сих пор музыка не производила на Алису такого впечатления.

Горбун отверженный с проклятьем на челе, Я никогда не буду счастлив на земле…

Алиса чувствовала себя отверженной, загнанной, обречённой. Все вокруг сидели весёлые, беззаботные. В основном парни с девчонками, поголовно в пирсинге от век, бровей и носов до ногтей. Мелькал иногда и водила-дальнобойщик. Бар Богдана в округе знали и любили. Правда, после истории с футбольными фанатами посетители некоторое время остерегались заходить сюда, чтобы не попасть хулсам под горячую руку. Бар понёс убытки, которые до сих пор не удалось покрыть.

Действительно, нельзя подставлять Богдана с Викой. Не хватает ещё, чтобы и они пострадали из-за своей доброты. Значит, нужно как можно скорее отсюда уходить. На билеты до Питера у Богдана денег хватит.

Два высоких табурета у стойки заняла какая-то лакированная парочка, будто бы сошедшая с обложки глянцевого журнала. Парень и девушка были высокие, безупречно совершенные, накачанные по всем правилам. Оделись они легко, будто собрались на пляж — и это ранним прохладным утром. Алиса понимала, что оба не могут не похвастаться идеально чистой, гладкой кожей, точно рассчитанными пропорциями, блестящими прямыми волосами, маникюром и педикюром. Казалось, что они вот-вот займутся любовью у всех на виду, и Алиса отвернулась.

Какие они все счастливые! Не только те, кто сейчас выпивает в баре, но и прочие граждане. Они спят, трахаются, крутят баранку, принимают душ, пьют кофе, кладут асфальт, наконец! И никого из них не хотят убить. Но особенно эти, самовлюблённые куклы! Им бы увидеть, как рядом умирают люди, как в их окошко летит бутылка с горючей смесью! Впрочем, эти наплевали бы на всё, разве что пожалели бы свои отциклёванные мордашки…

Девушка отбросила от глаз чёлку точно отработанным движением. У неё с бой-френдом в руках было по бокалу — высокому, из бесцветного стекла; верхняя часть затонирована синим. Кажется, в таких подают портвейн.

— Вот, «трубу» держи!

Богдан подошёл неслышно, и Алиса вздрогнула. Она слушала сладкий голос капитана Феба и на какое-то время отрешилась от реальности. Алиса сейчас продала бы дьяволу душу за возможность выпутаться из жуткой истории, в которую волей судьбы оказалась втянута. Хотя бы Дениса надо сбыть с рук — слишком опасная она теперь спутница.

— Только, Лисёнок, думай, как следует! Ведь неизвестно, какая это группировка, как у неё работает служба безопасности. Судя по всему, нехило, раз проявляют такую оперативность. Могут уже к утру собрать на тебя полное досье. Но несколько часов у тебя по-любому есть…

— Спасибо. — Алиса взяла мобильник, но всё-таки дослушала сингл.

На какое-то время в зале воцарилась тишина. Но потом Расторгуев запел «Давай за…», и Алиса встряхнулась. Посмотрела на Дениса, который уже расправился с мороженым и весело болтал ногами, сидя на круглой высокой табуретке.

Алиса нажала семь кнопок, плохо представляя, чем объяснит столь ранний звонок. Из всех своих подруг она выбрала лишь двух. Остальным Алиса довериться не решилась.

— Слушаю! — раздался в трубке недовольный мужской голос.

Это был отец её университетской подруги Ани Миргородской. Значит, предки в Питере, и это плохо. А ведь Анька говорила, что они собираются в Чехию. Передумали или уже вернулись?

— Вадим Сергеевич, доброе утро! Это Алиса Янина. Извините, что так рано. Мне необходимо срочно поговорить с Аней.

— Она в Крым уехала! — зло ответил отец и зевнул. — Что, подождать нельзя было? Но в любом случае она только через неделю вернётся.

— Ещё раз извините. — Алисино горло сдавило. — До свидания.

Теперь, если и Ольги Куземской дома не окажется, хоть в петлю полезай. Домой действительно нельзя — перехватят. И Богдана можно понять — ему не в кайф подвергать опасности заведение и семью.

Алиса опять набрала номер, прижала к уху маленькую трубку. Денис внимательно следил за вожатой, но ничего не говорил.

— Да! — Олюня подошла к телефону только после восьмого сигнала.

— Привет, это Аличе! Узнаёшь? — Алиса нервно хихикнула.

— Разумеется! — Олюня обрадовалась. — Ты откуда свалилась?

— Из лагеря. — Алиса, разумеется, не стала ничего уточнять. — Ты срочно нужна… Можно, приеду сейчас? Прямо утром?