Дюна. Дом Коррино - Кевин Андерсон

Джессика взяла Лето за руку.

— Я не могу ответить на эти вопросы, мой герцог. Я знаю только, что буду ужасно тосковать без тебя.

Герцог ощутил ком в горле. Не в силах говорить, он притянул к себе Джессику и крепко прижал к груди.

Тот факт, что любое семейство империи может применить атомное оружие и уничтожить при этом планетарную основу пятидесяти, или более того, Великих Домов, не должен вызывать слишком большую озабоченность. Такую ситуацию мы можем легко контролировать. Если, конечно, будем достаточно сильны.

Император Фондиль III

Учитывая важность заявления, которое ему предстояло сегодня сделать, Шаддам приказал перенести Трон Золотого Льва в парадный аудиенц-зал императорского дворца. Одетый в карминовую мантию, император сидел на массивном троне из резного горного хрусталя. Сегодня у Шаддама был действительно царский вид. Он и чувствовал себя настоящим повелителем, предвкушая реакцию Ландсраада.

После этого непокорные Дома поймут, как опасно игнорировать мою волю.

За закрытыми дверями, ведущими в зал, был слышен ропот и гул голосов, сгорающих от нетерпения представителей Великих и Малых Домов, вызванных на Кайтэйн по случаю императорского заявления. Шаддам и сам не мог дождаться того момента, когда посмотрит в их лица и увидит, как они отреагируют на то, что он сделал с Зановаром.

Напомаженные рыжие волосы Шаддама блестели в ярком свете ламп. Он сделал большой глоток меланжевого кофе, налитого в изящную фарфоровую чашку, и принялся изучать вручную нанесенный па ее стенки узор. Эта чашка будет разбита, как был разбит Зановар. Император придал своему напудренному лицу жестокое и одновременно сурово-отеческое выражение. Сегодня он не станет улыбаться какое бы удовольствие ни доставило ему предстоящее действо.

В аудиенц-зал, воспользовавшись одним из потайных входов, вошла, высоко подняв голову, леди Анирул. Не обращая внимания на подавляющий декор зала, она направилась прямо к императорскому трону. Шаддам мысленно выругал себя за беспечность. Надо было приказать запереть все доступы в зал. Надо было обязательно обсудить этот вопрос с канцлером Ридондо.

— Мой супруг и император, — обратилась Анирул к Шаддаму от подножия постамента и взглянула вверх, на легендарный трон. — Прежде чем ты приступишь к исполнению своего долга, я хочу обсудить с тобой одно дело.

Темно-бронзовые волосы Анирул были тщательно уложены и скреплены золотой застежкой. — Знаешь ли ты об особом значении текущего года? Шаддам был в недоумении. Какие еще интриги плетет за его спиной Орден Бене Гессерит?

— Что за особое значение? Сейчас идет 10175 год. Если ты не умеешь читать имперский календарь, то один из моих придворных может взять на себя труд каждый день информировать тебя о датах. А теперь займись своими делами. Мне предстоит сделать важное заявление.

Анирул не смутил резкий ответ.

— В этом году исполняется сто лет со дня смерти любимой второй жены твоего отца, Иветты Хагаль-Коррино.

Брови императора взлетели вверх. Он не мог понять, зачем его жене понадобилось вспоминать об этом именно сегодня. Будь она проклята! Какое все это имеет отношение к моему потрясающему успеху на Зановаре?

— Если это так, то у нас впереди целый год, чтобы устроить празднество по этому поводу. Сегодня же мне надо сделать заявление для Ландсраада.

Но и это не смутило надоедливую женщину.

— Что ты знаешь об Иветте?

Почему женщины вечно лезут со своими мелочами в самые неподходящие моменты?

— Сегодня у меня нет времени на изыскания в области семейной истории.

Не в силах выдержать ее строгий, как у серны, взгляд, Шаддам задумался, машинально посмотрев на настенные ик-сиамские часы. Представители все равно не ждут, что он примет их вовремя.

— Иветта умерла задолго до моего рождения. Поскольку она не была моей матерью, я не особенно интересовался ее биографией. В библиотеке есть фильм, так что, если у тебя есть желание и ты хочешь узнать…

— За время своего долгого правления твой отец был женат четыре раза, но только Иветте было позволено сидеть рядом с ним на ее собственном троне. Говорят, что она была единственной благородной дамой, которую он по-настоящему любил.

Любил? Какое отношение имеет любовь к браку императора?

— Очевидно, мой отец испытывал сильную сердечную склонность к одной из своих наложниц, но понял это только тогда, когда она решила выйти замуж за Доминика Верниуса. — Он недовольно поморщился. — Ты пытаешься делать сравнения? Ты хочешь, чтобы я дал доказательства своей любви к тебе? Что за вопросы ты мне задаешь?

— Это вопрос супруги. И одновременно вопрос супруга. — Анирул продолжала стоять у подножия трона и неотрывно смотрела на Шаддама. — Я хочу, чтобы здесь, рядом с твоим троном, стоял мой и чтобы я сидела на нем одновременно с тобой. Именно так поступил твой отец в отношении своей любимой жены.

Император выпил половину чашки кофе, чтобы прийти в себя. Поставить здесь еще один трон? Да, он приставил специальных сардаукаров, приказав им следить за женой, но они не смогли обнаружить в ее поведении ничего предосудительного. И не смогут. Не так-то легко проникнуть в тайны Сестер Бене Гессерит.

Мысленно Шаддам взвесил все «за» и «против». В конце концов сидящая рядом с ним на троне женщина из Ордена Бене Гессерит может создать для него большие преимущества, особенно сейчас, когда он выступил против незаконного хранения запасов пряности.

— Я подумаю об этом.

Обернувшись к сводчатому потайному входу, Анирул щелкнула пальцами, и оттуда четверо сильных молодых пажей, сопровождаемые двумя сестрами, внесли трон в аудиенц-зал. Трон был, очевидно, очень тяжелым, но уступал в размерах Трону Золотого Льва, хотя и был сделан из того же прозрачного сине-зеленого хагальского кварца.

— Ты хочешь сделать это прямо сейчас? — Император вскочил на ноги и пролил кофе на свою карминовую мантию. — Анирул! Но я буквально с минуты на минуту должен буду заниматься очень важными делами.

— Да! Я хочу сегодня же получить желаемое. Поставить трон на место займет не больше минуты.

Она позвала еще двух пажей на помощь первым четырем.

Растерянный и подавленный Шаддам некоторое время тупо смотрел на темное пятно, впитывающееся в мантию, а потом швырнул за спинку трона чашку, которая разбилась на мелкие осколки, разлетевшиеся по выложенному светлыми и темными плитами полу. Наверное, сейчас действительно самый лучший момент, особенно если учесть, что его заявление вызовет недовольство. Правда, Шаддаму было противно дать Анирул выиграть…

Тяжело дыша от натуги, пажи внесли трон и с тяжелым стуком поставили его на пол, а потом, немного передохнув, потащили вверх по ступеням постамента.

— Не ставьте его на верхнюю площадку, — приказал император тоном, не допускавшим возражений. — Трон моей жены должен стоять на один уровень ниже, по левую руку.