Фазовый переход. Том 1. Дебют - Василий Звягинцев

Вначале, само собой, было сказано несколько спичей и тостов общего назначения, разъясняющих тему и повод данного собрания, в меру способностей и настроения тостующих прославляющие подвиги главных виновников торжества, «за присутствующих здесь дам», конечно, а дальше – на усмотрение присутствующих, по группам и интересам. Всех удивил капитан Ненадо, обычно стеснявшийся своего унтер-офицерского происхождения и в «господских компаниях» предпочитавший не засвечиваться.

Видимо, общая атмосфера праздника, несколько больших рюмок водки, масса прелестных девушек вокруг, многие из которых впервые надели бальные платья вместо форменных костюмчиков, а также и присутствие тайно обожаемой «госпожи Даяны» его растормозили.

Он довольно связно поблагодарил «господ командиров», обеспечивших экспедицию и не допустивших потерь в этом опасном деле, своих офицеров, «с честью исполнивших долг у черта на рогах», и даже пожелал «милейшим на свете барышням» в ближайшее время найти своих суженых и обрести законное счастье не в боях «хрен знает с какой нечистью», а в уютных семейных покоях.

Капитан своим тостом сорвал аплодисменты, привлек внимание кое-кого из тех самых «барышень», и даже Даяна, как ему показалось издалека, посмотрела на него пристально и благосклонно.

– Слушай, – сказал Новиков Шульгину, – а Игнату пора полковника давать[44]. «За образцовое обеспечение» и вообще по совокупности. Нормально будет. Он в строю уже сколько?

– То ли с девятого, то ли с десятого года, – ответил Сашка.

– Во! Считай, век человек оттянул. А если со всеми зачетами и выслугами?

– Какие вопросы? Сделаем. Вон Алексею сейчас скажем, пусть представление Врангелю пишет. Ненадо – полковника и Георгия третьей степени, Оноли – штабса или сразу капитана. Сколько можно – с шестнадцатого года человек воюет, «вольнопером»[45]начинал. И всем, кто «в деле был», – по Владимиру с мечами.

Где-то после пятого тоста общее застолье начало рассыпаться, молодежь отправилась «освежиться» и потанцевать, а все члены «Братства» плюс Даяна, Лихарев и Эвелин, оба Ляховых, Татьяна с Майей, а также «гостья Надежда», перешли в расположенный через поперечный коридор от танцевального зала и палубой выше обширный «Сандаловый кабинет». Вся мебель и стенные панели были в нем выполнены, понятно, из натурального сандала, и общее оформление имитировало нечто усредненно-индуистское.

Теперь, в стороне от посторонних глаз, можно было наконец расслабиться, не теряя авторитета в глазах нижестоящих товарищей. Не только ведь «Quod licet Jovi…»[46], обратная теорема тоже верна.

Здесь Ирина и присмотрелась поближе к Надежде, о которой составила, со слов Андрея, определенное впечатление. Но удивительным образом после нескольких лет, проведенных в роли наложницы «высочайшего», и предыдуших двадцати эмигрантских она здесь чужой не выглядела. Как-то очень легко приспособилась. Держалась вполне по-светски, только сама в разговоры ни с кем не вступала. Отвечала, если к ней обращались, а так в основном слушала, улыбалась, с удовольствием пила настоящее «Голицынское» шампанское. Но по ряду деталей Ирина видела, что женщина пребывает в полушоковом, особого типа, состоянии. Она просто не верила до сих пор, что все происходящее – явь, а не навеянный галлюциногенами сон. И все свои силы направляет на то, чтобы не проснуться слишком рано.

Шутка ли – два или три дня назад еще была рабыней без каких-то светлых перспектив у «нелюдей» на далекой планете и вдруг вернулась не просто домой, а в счастливое детство. В атмосферу тех праздников «до войны», когда были живы родители и точно так же собирались по вечерам гости… Она тогда была уже достаточно большой, чтобы запомнить. И вот…

В компании, превышающей даже пять человек, связно рассказать о чем-то, а тем более о такой долгой и необычной экспедиции практически невозможно. Непременно будут перебивать, переспрашивать, начинать говорить о своем, будто бы имеющем отношение к теме, и так далее. Поэтому Ростокину, как наиболее опытному журналисту не только с международным, но и межпланетным опытом, доверили сделать самое краткое и достаточно информативное сообщение, минут на пятнадцать буквально. А завтра уже провести нормальное деловое совещание. С приглашением всех, кого это касается.

Сегодня – отдыхать и веселиться. Слава всем богам – в который уже раз, после очередных экспедиций и приключений, они опять собрались вместе, никого не потеряв, наоборот – в расширившемся составе.

Чего еще желать, какая бы погода и какие обстоятельства ни имели места «за бортом».

Покурив на кормовом балконе, Новиков вернулся в салон и под влиянием внезапно накатившегося настроения взял гитару, оказавшуюся, как пресловутый «рояль в кустах», на диване в дальнем углу. Кто ее сюда подложил? Воронцов, наверное, или Наталья, всегда предусматривающая самые неожиданные повороты сюжета. Кроме Новикова гитарой почти профессионально владела Майя Ляхова, да и еще кое-кто умел не только дворовые «три аккорда» бряцать. Вдруг возникнет желание что-то исполнить. Душещипательный романс, например.

А может, и Ирина расстаралась, зная его внезапные творческие порывы, и то, что балладами, то ли своими, то ли чужими, он любит создавать нужное настроение. Или – устранять ненужное. А суммарный накал психологического напряжения в компании сейчас довольно высок. И не только от радости встречи. Есть еще несколько объективных и субъективных факторов.

Опять же – «Валгалла», пиршественный стол, как же без скальда. Ну, будет вам скальд.

Андрей взял инструмент, присел на подлокотник ближайшего кресла, медленно выцедил предупредительно поданную Шульгиным чарку. Чтоб голос подправить и в настроение войти. Никто не знал, что он собирается исполнить, да и сам только что решил.

Перебрал несколько раз струны, прикидывая, в какой тональности аккомпанемент подойдет к тексту, и негромко запел:

– Подписан будет мир, и вдруг к тебе домой, – при этих словах он повернулся к Наталье и слегка ей кивнул, – к двенадцати часам, шумя, смеясь, пророча, как в дни войны, придут слуга покорный твой…

Несколько раз пророкотал струнами, как бы привлекая внимание слушателей и предлагая настроиться на серьезный лад:

…И все его друзья, кто будет жив к той ночи.

Сделал короткую паузу, прикрыв ресницами глаза: