Вне игры - Данияр Сугралинов

— Мистер Хаген игнорирует наши вопросы на эту тему, — ответил Дрейк. — Но, возможно, на сегодняшнем совете директоров он ответит вам?

— Я спрошу, — пообещал Арто. — И что с этими мощностями и Нергалом?

— Бог использовал их, чтобы перетащить бету…. — Говатски поднял руки. — Стоп-стоп, не так выразился. Бета-игроки отторгаются управляющим ИскИном Диса, их попытки прорваться в основной мир неоднократно фиксировались. Поэтому Нергал сделал кое-что другое — он на несколько секунд перетащил храм из Диса в бета-мир. Нечто подобное, по легенде, сделали демоны, когда переселялись в Преисподнюю.

— А там его уже ждал бета-игрок?

— Да, Бета номер девять. Она отбила храм у NPC-гоблинши, жрицы Спящих, и посвятила его Нергалу. Сразу после этого бог вернул храм назад в Дис. Очевидно, божественное вмешательство такого уровня потребовало у Лучезарного все ресурсы, он опустошил все резервы веры.

— Есть еще кое-что, что вам нужно знать, — добавил Дрейк. — Нергал подмял под себя Небесный арбитраж, именно поэтому ему и удалось провернуть свой трюк с переносом.

— Наши аналитики еще двадцать лет назад прогнозировали, что Нергал захватит лидерство среди Новых и будет подминать под себя все, что его сдерживает, — заметил Менфил. — Понятно. Усиление Нергала нам на руку. Теперь дело за вами, Хлоя. Нейтрализуйте Шеппарда, и кто знает, может быть, освободившееся кресло управляющего директора станет вашим?

— А если у нее не получится? — поднял голову Киран Джексон. — А? Что вы будете делать, если не получится?

— Я знаю что, — ответил Менфил.

Подозвав жестом Хлою, он дождался, когда она подойдет, и что-то долго шептал ей в ухо. Закончив, отстранился, развел руками и улыбнулся.

Женщина ошарашенно посмотрела на него, ее лоб прорезали морщины.

— Это неслыханно, — сказала она так тихо, что ее услышали только Арто и Беллами. — Это нарушает все…

— Тихо, девочка. Что и как нарушает — моя проблема.

— Мистер Хаген такого не допустит, — продолжала сомневаться Хлоя.

— Майк об этом не узнает, — подмигнул ей Менфил, потом смерил взглядом остальных. — Ведь так, коллеги?

Говатски и Дрейк закивали. Джексон сидел, закрыв глаза, отключившись от окружающего мира. Менфил задержал на нем взгляд, и в прищуре его водянисто-голубых глаз Хлоя увидела смерть. Киран Джексон не оправдал надежд реальных правителей мира — закулисных, но тех, что выше граждан категории A и правительства.

Однако Джексон умрет не сегодня. Сначала он должен сыграть свою последнюю роль пугала для Алекса Шеппарда. Позорно уволенного, изгнанного из «Сноусторма» пугала.

Проснувшись от того, что Ханг пихнул меня в плечо, я все еще продолжал видеть окровавленные тела друзей, которые посещали меня во снах. Перед мысленным взором стояло побелевшее лицо Малика — глаза его были закрыты, а ресницы, такие длинные, что кончики их подрагивали от сквозняка, поднятого кондиционером, создавали впечатление, что друг мой жив, просто спит, задремал на мгновение и вот-вот поднимет веки, взглянет на меня с обычным своим смешливым выражением и спросит: «Эй, ты чего выдумал?»

Рядом с ним лежало скрюченное тело Трикси. Из-за горба карлик нелепо свернулся, застыл на боку, но его умиротворенное лицо казалось расслабленным, словно он наконец нашел покой, и это было странно, учитывая, в каких муках и с какой болью он погиб, когда сгусток плазмы прожег ему позвоночник и спалил сердце. Но страшнее всего было видеть безумно красивую Марию, будто помолодевшую, выглядевшую беззаботной девушкой с мягкой улыбкой на губах, видимо, к ней с окончанием жизни тоже пришло отдохновение, — а возле нее мешок с телом Роя, чье лицо осталось настолько обезображенным, что узнать его можно было только по широкой груди и мощи уже бессильных рук…

Никогда в жизни я не испытывал такой жуткой, чистой, концентрированной ненависти, прожигавшей не только душу, но и, казалось, кожу. Вспомнилось, как вкрадчиво Сесар Кальдерон намекал на то, что все игроки — люди, и он знает, как их найти. Он имел в виду легатов и «Элиту», но ведь «Дети Кратоса» тоже смертные из плоти и крови? Они взаимодействуют с другими людьми, а у Картеля везде агенты… Как говорил Полковник, флаер может внезапно потерять управление, капсула, пусть и премиальная, — засбоить, стена — обрушиться… Да что угодно может случиться…

Но это казалось неправильным. Хотелось сказать ИМ в лицо, за какие именно поступки преступники получают возмездие, и посмотреть, как в ужасе расширяются зрачки… при виде тающего богатства, растворяющейся, утекающей сквозь пальцы власти, ускользающего могущества. Мне хотелось поставить Галлахеров на место неграждан, дать им испытать нужду, боль, страдания, страх… Вот только пока непонятно, как такое возможно сделать. Даже если я стану в Дисе богом, до активов Галлахеров мне не дотянуться — а это компании, капитал в хедж-фондах, недвижимость, коллекции картин, вин и цифровых произведений искусства… Хаотично перебирая в голове способы отомстить «Детям Кратоса», я стер от бессилия зубы в порошок, так ничего и не придумав, но решимости было столько, что сдаваться я не собирался.

Из-за переживаний и утомления к концу полета кровь гулко и больно стучала в висках. Шатаясь, я выскочил из флаера вслед за Хангом и Тобиасом и чуть не упал — тело еще не пробудилось, слишком глубоким был мой сон, который постоянно прерывали проверками на границе гражданских дистриктов. Друзья придержали меня, не дав упасть.

Ханг заботливо поправил галстук на моей шее, озабоченно всмотрелся в лицо:

— Ты как? В порядке?

— Все норм, не выспался… — голос звучал сипло, я зевнул, сворачивая челюсть, прикрыл рот, мотнул головой. — Попить есть что?

Тоби покопался в рюкзаке, вытащил и протянул мне бутылку с водой.

— Выспишься, тесты только завтра, — сказал Ханг, пока я утолял жажду.

— Уверен? — сурово рыкнул Хайро. — Слышал, что там, наверху, каждый год извращаются, меняя условия тестирования. Кто знает, может вас начнут оценивать уже на пороге.

— После регистрации встретимся? — спросил Тобиас.

— Если окажемся в одном блоке, обязательно, — ответил Ханг. — Ты-то сам как, Тоби?

Парень поскучнел, осунулся, весь сжался, как больной воробей.

— После Бездны вздрагиваю от каждого шороха. — Он повел плечами, словно вспомнил что-то страшное. — Ничего не помогает, ни молитвы, ни…

Слушая их, я осмотрелся, сам не зная, что ожидаю увидеть. Чтобы добраться сюда, мы трижды меняли флаер на крытых парковках, пока не долетели до четвертой — в паре кварталов от здания Всемирного центра оценки претендентов на гражданство или смену категории. Даже будучи сокращенным до аббревиатуры, название оставалось слишком громоздким, поэтому чаще это место называли просто ЦО, то есть Центр оценки.

Мы пересели в очередной неприметный флаер, он поднялся над небоскребами, такими огромными, что некоторые протыкали облака и вершинами устремлялись ввысь. Злость немного отступила, я глядел по сторонам и ловил себя на том, что соскучился по полетам, по этим просторам, дорожным артериям, соединяющим здания под самыми облаками.