Роман века - Иоанна Хмелевская

Муж стоял посреди кухни, с руками, застрявшими во вздыбленных волосах, и смотрел на меня с тупым страхом.

– Ты это серьезно? – хрипло прошептал он. – Ты уверена?..

Я опомнилась. С некоторым усилием я овладела буйством разошедшегося воображения, потому что мысленно увидела труп Басеньки, вытянутый из какого-то болота в неизвестной мне местности. Было бы очень странно, если бы Мачеяки выбросили сто тысяч за убийство самих себя. Положение казалось серьезным, нельзя было поддаваться панике и буйству воображения. С некоторым трудом я поднялась с кресла, сняла жакет и повесила его на спинку.

– Ну ладно, возможно, дело не в убийстве, а в чем-то другом. Может, должны быть замешаны не мы, а шеф? Нет, это нелогично. Кроме того, как мы замешаны? Мне в голову ничего не приходит.

Муж вдруг пришел в себя, вынул руки из прически и закрутил газ под закипевшей водой.

– Я бы ничего не говорил, если бы это не было так странно замаскировано. С этими преступлениями ты, кажется, переборщила, но какая-то пакость быть должна. Я понимаю – золото, понимаю – антиквариат, но на кой черт делать из этого такие штуки? Для шефа!.. И это наше показное сходство! За тобой никто не следил на прогулке?

Внутри у меня все перевернулось. Следил!.. Нет, действительно, слежкой этого назвать нельзя… С минуту я не могла сообразить, что ему ответить, действительность перемешалась с измышлениями, факты с допущениями, сама я не могла разобраться, что имеет отношение к делу, а что нет. Мизерные остатки трезвого ума предостерегли меня от приплетения к этому блондина…

– С одной стороны этот дурацкий маскарад, а с другой фаршированные шедевры, – уныло говорил муж. – Все отдельно еще ничего, но вместе – для меня многовато.

– Для меня тоже.

– Пятьдесят штук я уже вложил в квартиру. Черт, не знаю, что и делать…

– Заварить чая, – решила я. – Надеюсь, ты в состоянии?

Я подумала еще немножко и твердо добавила:

– Я лично все больше созреваю для обращения к милиции.

Муж выронил банку с чаем.

– Чокнулась что ли?!.

– А ты предпочитаешь, чтобы милиция пришла к нам? Прежде чем мы догадаемся, в чем тут дело, может быть уже поздно. Да налей же, наконец, воды!.. Я думаю, на всякий случай с ними надо побеседовать.

– Я уже вижу, как они поверили во всю эту болтовню про любовь! Ты знаешь, что будет за пользование чужими документами?

– Ты показывал кому-то документы Мачеяка?

Муж застыл с чайником в руках, интенсивно думая. Он сделал движение, будто пытался почесать голову, но чайник помешал. Он чуть не ошпарился.

– Нет, – ответил он через минуту с необычайным облегчением. – А ты?

– Я тоже нет. Обвинение в использовании чужих документов отпадает. Заметь, что о нашей договоренности никто не знает. Если бы мы, например, поселились здесь на время их отпуска, для охраны дома и мастерской…

– Что? А знаешь, это мысль… Неплохая мысль! Слушай, это гениально!

Мы сдвинули на край стола подозрительные богатства, принялись за чай и приступили к дальнейшему обсуждению. Все вместе было очень сложно, непонятно, подозрительно и беспокояще, необходимость войти в контакт с милицией начинала нам все больше нравиться. В любом случае это было единственным безопасным решением. Первое потрясение у нас уже прошло и мы начали думать почти нормально.

– Это отнюдь не гениальная мысль, а просто следующий идиотизм, который мы не должны совершить, – безжалостно сказала я. – Первое, что мы должны обсудить, – отношения, связывающие нас с Мачеяками, без этого все остальное не имеет смысла. Как только мы попробуем соврать, немедленно окажемся в безвыходной ситуации и подозревать начнут нас, а не преступников. Придется говорить правду, без этого не обойтись. Но это еще ничего, я вижу здесь кое-что похуже.

– Что именно?

– А то, что они позаботились о нашем показном сходстве. Мы не можем этим пренебречь, это имело какую-то цель. Я подозреваю, что за нами кто-то смотрит. Кто-то за нами наблюдает. Может быть, кто-то непрерывно за нами следит…

Муж нервно обернулся и посмотрел на газовую плиту.

– …проверяет, что мы делаем, – зловеще продолжала я. – Как ты думаешь, что будет, когда они увидят, что мы мчимся в милицию?

– Кто увидит?

– Те, кто за нами следят.

– Как ты думаешь, кто это?

– Что я, дух святой? Черт его знает. Если Мачеяки позаботились, чтобы мы были похожи издалека, то Мачеяки могли позаботиться и о том, чтобы кто-то проверял, не пренебрегаем ли мы своими обязанностями. Вероятно, какой-то враг Мачеяков. В это должно быть замешано много людей, не станут же они посылать себе пакет и лезть через подвальное окно. Наш визит в милицию наверняка в программу не входит.

Муж с неприязнью посмотрел на меня:

– Ну и что? Ты думаешь, что нас застрелят на пороге или набросят лассо?

– Дурачок, не будем же мы сидеть в милиции до конца света. Выйдем. Потом пройдет ночь, потом будет следующий день, потом нас может повстречать несчастный случай…

– На лице мужа появилось выражение безграничного недовольства.

– Я уже решил, что не дам себя обдурить. От твоих видений можно чокнуться, ты все время выдумываешь что-нибудь такое, что я в конце концов и сам не знаю, в каком мире живу. Слежка кажется мне правдоподобной, а весь остальной винегрет – по-моему, преувеличение. Все это странно, не спорю, но может, ничего особенного? Может, никакое не преступление, а обыкновенное мошенничество?

– Я не знаю такого мошенничества, исполнители которого любили бы обращаться в милицию. Кроме того, это может быть даже благородный поступок, младенчески невинный, это могут быть реликвии и святыни, закрытые специально, чтобы взгляд человека их не портил. Тем более, явное обращение к милиции недопустимо. Подумай логично. Одно их двух, либо мы имеем дело с преступлением и тогда преступники стукнут нас по темечку, или все это нам кажется – тогда мы представляемся истерическими свиньями. Мало того, что мы должны попасть к легавым незаметно, но и должны позаботиться о сохранении тайны, если окажется, что это личные дела Басеньки и Романа. Они заплатили и как благородные люди имеют право потребовать…

В конце концов муж дал себя убедить, выдвинув некоторые опасения.

– И как ты себе это представляешь? Товарищ начальник, есть преступление, но только никому не говорите… Они же заставят тебя дать письменные показания, начнут следствие…

Я успокаивающе махнула чайной ложкой:

– Ничего подобного. Я знаю, к кому идти. К одному полковнику, он меня знает, немного, но знает. Это человек интеллигентный, видел в своей жизни и не такое и сможет понять.

– Вместе пойдем, или ты сама?

– Сама. Лично. Я договорюсь с ним по телефону.