Все продается - Майкл Ридпат

Я недолго думал о том, кого имела в виду Дебби. Это мог быть только один человек. Я.

Я чувствовал себя полным идиотом. Не только Дебби, даже Робу было ясно, насколько близкими стали наши отношения. А до меня это дошло только после ее смерти.

Меня снова охватило чувство полной безысходности. Оно преследовало меня с того момента, как я узнал о смерти Дебби. Я лишился не только Дебби, я потерял надежду разорвать смирительную рубашку своей жизни, покончить с самодисциплиной, одиночеством, работой до изнеможения, глупой целеустремленностью. Дебби олицетворяла веселье, дружбу, безответственность. Все это было рядом, стоило только протянуть руку. Теперь все ушло. Вернее, теперь все отнял у меня тот тощий субъект с остекленевшим взглядом.

Я допил вино и встал.

– Еще раз спасибо за вещи Дебби, – сказала Фелисити, кивком показав на коробку. – Разумеется, я все передам ее родителям.

Коробка напомнила мне о беспорядочно набросанных на столе Дебби бумагах. И о проспектах. В двери я остановился.

– Вы случайно не слышали о некоем Ирвине Пайпере?

– Кажется, слышала. – Фелисити на минуту задумалась. – Я почти уверена, что несколько лет назад он обращался в нашу контору. А почему вы спрашиваете?

– Это связано с работой Дебби, с тем, что она не успела закончить. Мне хотелось бы все привести в порядок. Вы ничего не помните о том деле?

– Нет, я не имела к нему никакого отношения. Думаю, Дебби была в курсе дел. Если для вас это важно, я могу посмотреть, кто именно им занимался. Должно быть, Дебби работала с одним из старших партнеров фирмы.

– Это было бы очень полезно, – сказал я. – Я бы очень хотел с кем-нибудь поговорить об этом деле. – Я открыл дверь. – Вино было отличное, большое спасибо.

– Не за что. Было приятно с вами поболтать. В этой квартире одной как-то неуютно.

Я попрощался и ушел.

Когда я вернулся домой, в моей голове все перепуталось. В какой-то мере причиной тому было вино, но большей частью – лавина новых сведений, которая обрушилась на меня за несколько последних дней. Итак, перед смертью Дебби не пришлось скучать. Трудный разговор с Хамилтоном, ее озабоченность делом «Таити» и личностью Пайпера, да еще Роб – подумать только! – с его предложением.

Все это тесно перемешалось с теми чувствами, которые я испытывал к ней. Я стал более или менее понимать Дебби лишь после ее смерти. Ах, если бы только я мог поговорить с ней обо всем, что стало мне известно теперь! А поговорить было о чем. Если бы тот сукин сын не убил ее. Я все больше и больше убеждался, что смерть Дебби была далеко не несчастным случаем.

Я натянул тренировочный костюм, кроссовки и отправился в парк. Бегать, предварительно выпив вина, – далеко не самое легкое занятие, но мне было все равно. Я преодолевал круг за кругом, пока ноги не перестали слушаться меня, но и тогда я не остановился. Я еле доплелся домой, принял ванну и лег спать.

Утром на работе я хотел заняться своими делами, но это оказалось невозможным. В отсутствие Дебби мне пришлось отвечать на все телефонные звонки. На рынке ценных бумаг атмосфера была неспокойной. Японцы старались продавать, потому что по сравнению с иеной доллар подешевел, но в США за одну ночь родились какие-то грандиозные программы скупки бумаг. В такие часы для того, кто умеет быстро поворачиваться, предоставляются тысячи возможностей. Но мне было трудно сосредоточиться, и я упускал один шанс за другим.

Я бросил взгляд на стол Роба. Покусывая губы, он смотрел на экран. Похоже, дела у него шли неважно. На его столе замигала лампочка, он, не сводя взгляда с экрана, схватил телефонную трубку, несколько секунд слушал, нахмурился и бросил трубку на стол. Этим утром Робу не везло.

Я попытался припомнить какой-нибудь жест или знак, которыми обменивались бы Роб и Дебби, но так ничего и не вспомнил. Ни взглядов украдкой, ни попыток сторониться друг друга, ни смущенного молчания. Между ними, насколько я помнил, всегда были добрые отношения. Я не слышал никаких сплетен. Впрочем, главным источником слухов и сплетен у нас была сама Дебби. Интересно, задумался я, знал ли кто-то об этой истории?

Я встал и направился к кофейному автомату.

– Тебе приготовить чашечку? – предложил я Карен, проходя мимо ее стола.

– Да, пожалуйста. Со сливками, без сахара.

Через минуту я уже нес две чашки, одну – для Карен. Я сел на ее стол. Карен была поражена. Я определенно не относился к числу любителей поболтать в рабочее время.

– Вчера я узнал нечто любопытное, – негромко сказал я.

– Что же именно? – с неподдельным интересом спросила Карен.

– О Дебби. И Робе.

Карен подняла брови.

– Только и всего? А ты не знал? Видишь ли, это было задолго до твоего появления у нас. Должно быть, года два назад.

– Никогда бы не подумал.

– Тут не о чем думать. Роман быстро закончился. Они пытались хранить все в тайне, но все равно мы знали. Теперь это старая история. Бедный Роб, должно быть, он очень переживает.

– Да. Бедняга, – согласился я и вернулся на свое рабочее место.

Роба нельзя было не пожалеть. Он был явно не в своей тарелке.

Я все еще безуспешно пытался сосредоточиться, чтобы разобраться в ситуации на рынке, когда позвонила Фелисити.

– Я узнала, кто занимался делом Пайпера, – сообщила она. – Это был Роберт Денни, старший партнер нашей фирмы.

– Ото, – отозвался я. – Вы полагаете, у него найдется время для разговора со мной?

– Не беспокойтесь, – ответила Фелисити. – Он очень хороший человек и совершенно лишен самомнения. К тому же Дебби ему нравилась. Когда она уходила, он был ужасно расстроен. Я сказала, что у вас к нему есть несколько вопросов, и он ответил, что вам достаточно позвонить секретарю и договориться о времени встречи.

Я поблагодарил Фелисити и последовал ее совету. Секретарь мистера Денни была настроена очень дружелюбно и по-деловому. В четверг, в три часа.

Потом я позвонил Кэшу. Мне нужно было поговорить с ним о многом. Например, о том, что ему известно о ходе расследования возможных махинаций при покупке акций «Джипсам оф Америка». От чьего имени он действовал, когда умолял нас продать наши облигации «Джипсам»? Что он еще знает об Ирвине Пайпере?

– «Блумфилд Вайс», любые операции с ценными бумагами. – прозвучал голос Кэша.

– Привет, это Пол. Можно задать тебе несколько вопросов?

– Разумеется. Валяй, я слушаю.

– Нет, не по телефону. Я бы предпочел встретиться за ленчем, в баре или еще где-нибудь.

Кэш уловил мой необычно серьезный тон. Он подумал, потом сказал:

– На этой неделе я очень занят. Ты не можешь подождать до субботы, до Хенлейской регаты?