С тобой готова на все - Шэрон Кендрик

– Что ты здесь делаешь?

– Ты сказала, что сообщишь мне, где остановишься, но не сделала этого. Я искал тебя по всем отелям в Палермо!

– Бедняга. Я передумала. Это право любой женщины, если помнишь. И раз уж на то пошло, у тебя есть мой номер.

– Если бы я позвонил, ты бы могла не брать трубку.

Как же ему удобно так думать. Николь поджала губы.

– Наверное, да, так бы и было, – сухо признала она, будто ее это не волновало. – Итак, что ты тут делаешь? Вчера ты ясно дал мне понять, что думаешь. Почему бы тебе не оставить меня в покое, чтобы я смогла начать свою одинокую независимую жизнь, а, Рокко?

Он присел на корточки рядом с ней, его лицо оказалось так близко, голубые глаза пронизывали насквозь.

– Я здесь, чтобы сказать то, что тебе нужно услышать, – я люблю тебя, Николь. Очень сильно.

Его слова оказались сродни красной тряпке для быка. Как он посмел бездумно разбрасываться такими важными словами?

Николь быстро замотала головой, отстранилась от него, чтобы на ее решимость не влияли его близость и теплое дыхание.

– Ты не любишь меня. Ты не любишь никого, кроме себя и своего драгоценного бизнеса.

– Я люблю тебя, – повторил он с чувством. – И хочу сделать все то, что ты предложила посреди лимонных деревьев. Начать все сначала. Быть с тобой. Провести остаток жизни, пытаясь искупить вину за то, что я натворил или не был способен сделать.

Николь снова закачала головой, пытаясь прийти в чувства. Она заметила, как стюардесса говорит по внутренней связи, вероятнее всего, скоро Рокко выведут из самолета и ее вместе с ним. Неужели он не понимает, что у нее нет лишних денег, чтобы еще раз покупать билеты? Или его это не волнует?

– Уже слишком поздно, Рокко.

– Этого не может быть.

– Все так, как я хочу.

Через некоторое время он кивнул, будто пришел к какому-то решению, и заговорил низким голосом:

– В Монако ты спросила меня, почему я женился на тебе. Не потому ли, что ты забеременела? И я ответил «да». – В его голосе появилось отчаяние. – Но главная причина, по которой я женился на тебе, вовсе не в чувстве долга или новой жизни, которая зародилась внутри тебя, а в том, что впервые в жизни я испытал colpe di fulmine.

Николь нахмурилась, потому что пассажиры, вместо того чтобы жаловаться на то, что вылет задерживается, начали что-то радостно выкрикивать.

– О чем ты говоришь?

– Удар молнии, – перевел он, ударив себя кулаком в грудь. – Когда любовь пронзает как удар молнии, и это сильное могучее чувство невозможно проигнорировать.

Николь моргнула в полном замешательстве от его слов. Это действительно Рокко, холодный, бесчувственный Рокко Барбери говорит ей о своих чувствах, признается в любви в переполненном людьми самолете?

– Почему люди продолжают что-то выкрикивать? – с подозрением спросила она.

– Потому что люди на Сицилии по природе своей романтики и им нравятся истории любви.

– Тем не менее все равно слишком поздно. И вот уже появился пилот, направляется к нам. Похоже, тебя точно ожидают неприятности.

– Пожалуйста, tesoro. – Он быстро посмотрел через плечо. – Мы можем пойти куда-нибудь и поговорить? Хотя мне и принадлежит эта авиакомпания, не хотелось бы, чтобы самолет вылетел не по расписанию.

Ему принадлежит эта авиакомпания?

Николь медленно моргнула. Можно ли избежать влияния Рокко Барбери на этом острове?

Она убеждала себя, что нужно отказаться. Сказать ему, что он больше ей не нужен, и, может быть, так оно и есть. Только вот в глубине души она точно знала, что хочет быть с ним, и подозревала, что это положение никогда не изменится.

– Хорошо, – неуверенно решилась она. – Я выслушаю, но ты должен понимать, я не даю никаких обещаний.

– Я понимаю, – мрачно согласился он.

Их провожали аплодисментами. Тем не менее Николь отказывалась устраивать для смеющихся пассажиров счастливую концовку истории, которую, вероятнее всего, от них ожидали. Эффектный поцелуй в замедленной съемке и горячие объятия на площадке перед самолетом. Дело в том, что жизнь не похожа на сказку. Николь уже утратила надежду на то, что у них с Рокко есть будущее.

Он провел ее к двери без всяких обозначений. Войдя внутрь, они оказались в частной комнате отдыха с огромными пальмами в горшках, мягкими диванами и панорамным окном с видом на взлетную полосу. Но вместо того чтобы ощущать радость или какие-то еще эмоции, вызванные его словами, Николь ощущала пустоту. Даже больше, ее охватила злость на саму себя за то, что позволила увести себя из самолета, на который купила билет. Вот если бы он сделал это признание восемнадцать часов назад…

– Говори быстрее то, что собирался, Рокко.

Начало разговора не предвещало ничего хорошего. Признаться, он никогда не видел, чтобы Николь так злилась. И тогда он понял, что нужно зайти еще дальше, чем собирался. Дальше, чем когда-либо заходил. Она не примет полуправду, да и не должна. Он так часто отталкивал ее от себя. Она не поверит, что он изменился, если он ей не покажет этого. Если не откроет ей свое сердце, которое так долго было словно заперто на замок.

– Ты обвинила меня в том, что я отдалился от тебя после свадьбы, и, наверное, так оно и было, только причины у меня совсем другие. Я не переставал тебя хотеть, Николь, ни на секунду. С тех пор как в моей жизни появилась ты, я не переставал желать тебя. Все дело в том, что я вел себя осторожно.

Она уставилась на него в недоумении.

– Осторожно?

Он смущенно пожал плечами.

– Я не знал, как вести себя с беременной женщиной. Думал, тебе будет комфортнее с медсестрой, чем с мужем, который не знает, что делать, а потом ты потеряла ребенка. – Он перевел дух.

– И тогда ты оттолкнул меня от себя.

– Я думал, что ты хочешь побыть одна, – оправдывался Рокко. – Думал, тебе это нужно. Я видел, что ты сломлена, и не мог подойти ближе.

– Ты и не хотел ко мне приближаться.

– Дело не в этом. Ты не разговаривала со мной. Даже не смотрела на меня. Я думал, если отправлюсь в Штаты, у тебя будет возможность справиться со своим горем. И может быть, в глубине души я был даже рад, что ты не хотела говорить о случившемся.

Она приподняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Почему?

Он не спешил с ответом.

– Мне было страшно. Я боялся столкнуться с собственными чувствами после потери нашего ребенка. Боялся представить, к чему они могут меня привести.

Его голос словно надломился. Сердце Николь сжалось, ей захотелось крепко обнять его и не отпускать. Но только не сейчас. Ему точно нужно было сказать правду, испытать те чувства, как бы больно это ни было.