Сын для миллиардера - Дана Стар

Сейчас позвоню Артуру и он меня заберет!

Сумочка выпала из моих рук, всё её содержимое рассыпалось на белом кафельном полу, вместе с моими витаминами для беременных, которые как бусины со звоном разлетелись по кафелю.

Среди всех вещей я увидела какой-то клочок бумаги. Развернула и немо вскрикнула, когда прочитала то, что там было написано. Меня накрыл лютый ужас, а вместе с этим окружающий мир завертелся как на каруселях.

Я потянулась к телефону, но следующий спазм был такой сильный, что я выронила телефон из рук, но успела нажать кнопку вызова. Обхватила живот руками и всхлипнула, прижавшись спиной к стене. Медленно сползла по ней вниз…

Мамочка!

Помогите…

Кто-нибудь!

Телефон, лежащий на полу, вдруг ожил.

— Мила?

Пауза.

— Мила!

— Ты где? Куда пропала? Я тебя по всему залу бегаю ищу?!

— Ар-ту…

Я попыталась закричать, но у меня внезапно пропал голос, а перед глазами, сквозь сгущающуюся темноту, мелькала та злосчастная записка:

“Тебе здесь не место. Ты должна исчезнуть…”

Бам!

Рядом прозвучал какой-то хлопок.

А потом кто-то выключил свет.

Кажется, я потеряла сознание…

Артур

— Мила! Мила-а-а! Твою мать!

Я влетаю в уборную, вместе с охранниками, и становлюсь на лет двадцать старее. Такое ощущение, что мои волосы за секунду поседели.

Мила лежит на полу, свернувшись клубочком, тихонько стонет и трясётся.

— Ягодка!

Подбегаю, падая рядом на колени. Моё сердце сжимается от ужаса, когда руки ложатся на её плечи, переворачивая девушку на спину.

Её глаза закрыты. Лицо белое-белое. Она обнимает живот и периодически вздрагивает. Я понимаю, Милу мучает боль. Ей очень больно!

— СКОРУЮ! Быстро, мать вашу, в скорую звоните!

Кто-то из охранников впопыхах нажимает кнопки на экране телефона и вызывает скорую неотложную помощь, второй принимается осматривать помещение, третий тоже делает срочные звонки, потом вылетает наружу, с целью взять под контроль ситуацию в зале.

А я не знаю, что мне делать, не знаю, как ей помочь!

Что-то шепчу малышке на ухо, прижимаю к груди, глажу живот, пытаясь хоть немного её расслабить и успокоить! Но с горечью понимаю, что это… неужели это отравление?! Или угроза выкидыша.

— Мила! Посмотри на меня, ну! — легонько встряхиваю.

В уборную влетают какие-то люди, в том числе и хозяин заведения. Бросаю на него укорительный, сверкающий яростью взгляд.

— Господин Королёв! О, боже мой! Что у вас п-произошло?

Жириновский Борис.

Жирный боров, который владеет данным заведением. Он один из первых примчался на шум, в ступоре застыл в проходе уборной.

Пухлый толстяк с залысиной на голове и тонкими усиками, нервно мнётся на одном месте, будто понимает, что это всё! Это конец… Я его убью, а его ресторан парашный сравняю с землёй, не оставив даже руин.

— Моей женщине стало плохо! После того, как она переступила порог вашего заведения. Скорую уже вызвали!

— Уверяю вас, наша еда здесь ни при чём!

Вот сука.

Вместо того, чтобы принять ответственность, он принялся оправдываться, дабы спасти свой толстый зад.

— Рот свой закрой, Борис. Это мы выясним, — рыкнул на него таким устрашающим тоном, что он, судя по перекосившемуся лицу, будто обмочился в штаны.

— Прошу вас, сохраняйте спокойствие, пройдемте в мой кабинет!

Один из охранников дёргается к Миле, но я его резко останавливаю жестом.

— Назад! Я сам.

Соблюдая осторожность, поднимаю Милу на руки, прижимая к груди. Тонкими, ледяными пальчиками она пытается ухватиться за лацканы моего пиджака. Но Мила так слаба… Что-то бессвязно бормочет посиневшими губами. Бредит. Дрожит. Её глаза закрыты. Ресницы влажные. По щеке катится слеза.

Твою мать!

— Ар-тур… Ар-утр… — тихонько, жалобно постанывает, утыкаясь носом в грудь.

Зовёт меня.

Зовёт…

Так отчаянно, так жалобно, что сердце в груди замирает.

Пиздец.

Как мне всё это выдержать?

При мысли, что я могу её потерять, мне становится адски страшно. Я бы сейчас всё отдал, чтобы поменяться с ней местами и забрать её боль.

Вношу Милу в кабинет владельца заведения, укладываю на диван.

— Скорая где?!

Я на грани срыва.

Мечусь в кошмарном аффекте.

Вообще ничего не соображаю, еле-еле себя контролирую.

Будто мир провалился в пекло.

— Минута, господин, — убеждает меня охранник, сжимая в руке телефон.

— Игорь! Немедленно собери людей и выясните, что, чёрт возьми, произошло?!

Я опять наклоняюсь к Миле и целую её крошечные, такие холодные пальчики.

— Ледяная…

У девушки озноб.

Она всхлипывает, сворачиваясь клубочком. В себя не приходит, по-прежнему бредит.

— Маленькая моя, малыш! Держись, прошу, только держись! — умоляю её изо всех сил, мысленно рву на себе волосы от ужаса и беспомощности.

Я совершил ошибку.

Я оступился.

Как я мог?!

Ненавижу себя.

Ненавижу!

И никогда не прощу, за то, что не уберёг свою девочку.

Ту, которую полюбил по-настоящему.

Только сейчас это понял…

Что Мила — моя судьба.

В минуты, которые могут стать решающими для её жизни и жизни малыша я понял, что она — моё всё.

У меня у самого слёзы готовы захлестать по щекам.

Ей больно.

Не представляю, как ей сейчас больно!

Мила опять тихонько застонала, закусив губы.

Её пальцы сжались на моём запястье, поцарапав кожу.

Я судорожно вздохнул, глотая желчь во рту.

— Пожалуйста, держись, Ягодка. Держись, молю! Врач уже в пути, тебе помогут. Только п-продержись! Верь мне!

Щекой к щеке прижимаюсь. Обнимаю девушку, жадно и отчаянно, прижимая к себе.

Брюс, Игнат нервно мечутся возле двери. Топот их ботинок нервируют. Готов взять ствол и застрелить ублюдков, посмевших допустить такое.