Сундук истории. Секреты денег и человеческих пороков - Анатолий Вассерман

Корпорация более четверти века назад придумала любопытную юридическую фикцию. Она утверждает, что торгует не программами (как автор рукописями) и даже не их экземплярами (как издатель). Она продаёт своим клиентам только право использования программы — как продавала бы право поселения, если бы владела гостиницей. Отельер вправе сочинять правила пользования своим заведением. Вот и Microsoft ограничивает права пользователей. Причём её услуги нематериальны (отчего и могут размножаться бесконечно), а потому и ограничения не согласуются с реальностью, а определяются разве что богатством фантазии корпоративных юристов.

Программа объявлена «интеллектуальной собственностью» авторов (или, скорее, тех, кто — как Гейтс — оплачивает работу авторов). С собственностью же владелец вроде бы волен поступать по своему усмотрению: в римском праве proprietas est jus utendi et abutendi — собственность есть право употреблять и злоупотреблять.

Но знатоки латыни отметили: в этом правиле слово abutendi значит скорее не «злоупотреблять», а «употреблять необычным образом». Употребление во вред обществу всегда — хоть во времена разработки римского права, хоть в нынешнюю эпоху слепого мультикультурализма — так или иначе осуждается.

Термин же «интеллектуальная собственность» — смесь двух видов прав: автора и копирования.

Признаваемые обществом права автора в разные эпохи изрядно различались. Даже концепция автора и авторства сформировалась далеко не сразу: скажем, творцы большей части мифов и легенд Древнего мира неведомы — и, похоже, это не беспокоило ни их современников, ни даже их самих. Но всё же мировой опыт постепенно определил набор правил, практически не отделимых от самого понятия творческой личности. Так, имя автора (или избранный им псевдоним) надлежит упоминать при каждом использовании его произведения (если только речь не идёт о цитате столь общеизвестной, что вся аудитория заведомо её опознает). Изменения, сделанные другими, и пропуски по сравнению с оригиналом следует явно отмечать (и по возможности объяснять). Вся совокупность подобных простых и общепризнанных обычаев на современном юридическом жаргоне именуется неимущественными авторскими правами.

Право же копирования (в юридическом сленге — имущественное авторское право) сейчас сведено к праву запрещать копирование. Что прямо противоречит единственному пути прогресса.

Человек отличается от прочих животных возможностью усваивать чужой опыт не только из непосредственного показа, но и через рассказ — в том числе и рассказ тех, кто сам этим опытом не обладает. Самое полное сегодня выражение такого способа передачи (и совершенствования!) опыта — наука. Основа разработки программ с открытыми исходными текстами — GPL (General Public License — общая общественная лицензия) — по сути, перевод вышеизложенных обычаев авторства, накопленных в основном наукой, на юридический жаргон, выработанный в имущественном праве, то есть ради защиты не столько нового творчества, сколько прибылей от размножения уже готового творения.

Копирайт ограничивает распространение опыта — то есть тормозит развитие человечества в целом. Правда, не навсегда. Но в нынешнем переменчивом мире 70 лет после смерти автора — распространённейший срок запрета на копирование — мало отличимы от бесконечности: недоступно всё нужное для ориентации в современной жизни.

Меж тем плоды творчества, не стеснённого запретом опираться на былые достижения, столь изобильны, что для безбедной жизни всё новых творцов вполне хватает даже малой доли, отчисляемой (чаще всего — доброхотно) от созданного прежними поколениями. Ибо создано ими всё общество со всей его материальной и духовной культурой.

Более того, многие странности современного искусства и техники проистекают как раз из опасения попасть под удар поборников копирайта. Не зря ещё Станислав Ежи Лец ехидно спрашивал: «Если хорошее старое побеждает плохое новое — это прогресс?»

Юридические уловки Microsoft — не только изощрённое издевательство над её клиентами, но и (независимо от намерений корпорации) удар по всему миру.

Вклад великого физика Альберта Эйнштейна в науку доселе остаётся предметом немалых споров — вплоть до обвинений в плагиате. Действительно, его самостоятельность несомненна разве что в Общей теории относительности. В прочих же своих трудах он в основном прояснял (или — как в прославленной дискуссии с Нильсом Бором по внутренней природе квантовой механики — помогал другим прояснить) физический смысл явлений и понятий, экспериментально найденных и/или математически обоснованных до него. Разница же между формой и смыслом очевидна далеко не каждому — и не только в физике.

Зато вклад Эйнштейна в околонаучный фольклор неоспорим. Он не только утвердил в массовом сознании образ великого учёного как чудака со странными манерами в затрапезном наряде (на чём я постоянно спекулирую), но и подкрепил этот образ множеством достоверных и легендарных историй. Так, однажды некая дама сказала: «Мой телефон очень трудно запомнить: 24361 (в те времена телефонные номера ещё были коротки)». Он немедленно ответил: «Что же тут сложного? Две дюжины и девятнадцать в квадрате». Вроде нелепо заменять краткое число долгой цепочкой расчётов — но ученому, ищущему внутренние закономерности разрозненных фактов, такой ход мысли привычен.

Около века назад прославился искатель подобных закономерностей — индийский математик Раманужан. Кто-то (фразу приписывают английскому математику Джону Иденсору Литлвуду, но сам он объявил эту атрибуцию ошибочной) даже сказал: «Для Раманужана каждое натуральное число — личный друг». В самом деле, стоило назвать ему число — и он тут же указывал множество особенностей, выделяющих его на общем фоне.

Недавно мне довелось выкачивать множество материалов из различных файлохранилищ. Для борьбы с автоматическими системами сбора информации в Интернете обычно используют систему САРТСНА (Completely Automated Public Turing test to tell Computers and Humans Apart — полностью автоматизированный тест Тьюринга для разделения компьютеров и людей). На экран выводится случайный набор цифр и букв сильно искажённой формы, под разными углами, на пёстром фоне — надо ввести этот текст на клавиатуре. Человек справляется, а вот нынешним программным распознавателям это пока не под силу (хотя уже придуманы некоторые трюки для обхода проверки).

Обработав несколько тысяч таких наборов, я обратил внимание: во многих из них мне видится регулярность. То цифры идут в порядке возрастания, то цифра повторяется несколько раз, то и вовсе текст симметричен…

Генераторы случайных чисел, используемые современными компьютерами (в частности, для формирования тестов САРТСНА), вполне надёжны. Строго говоря, генераторы эти псевдослучайны — основаны на строго детерминированных операциях, и выдаваемая ими последовательность рано или поздно начинает повторяться, а потому её в принципе можно вычислить заново. Но длина последовательности — до первого повтора — очень велика даже по компьютерным меркам, а законы её построения просты для компьютера, но не поддаются пересчёту «в уме». Доналд Эрвин Кнут посвятил тонкостям генерации псевдослучайных чисел громадный раздел своего фундаментального труда «Искусство программирования». Если его рекомендации сейчас нарушают, то только специально — например, ради ослабления криптографических систем. Так, разговоры по сотовому стандарту GSM декодируются в темпе произнесения на персональном компьютере десятилетней давности: разработку стандарта контролировали спецслужбы нескольких стран Западной Европы.