Мое тайное соглашение - Катерина Шумахер

изо всех сил, чтобы не поднять эти самые глаза вверх. Лучше уж рассматривать свои ноги. Безопаснее, точно.

— Боишься?

— До чертиков, — выдыхаю я, радуясь, что он первым сказал это вслух.

— Это нормально, посмотри на меня, — он произносит это таким низким голосом, что вместо того, чтобы поднять глаза, хочется спрятать лицо в ладони. Или спрятаться целиком. В бельевой корзине, кажется, еще оставалось место.

Но я против воли делаю то, что он говорит. Мы стоим посреди комнаты и смотрим друг на друга. Очень неловко.

— Выдыхай, Элизабет, все будет хорошо.

Я действительно послушно выдыхаю и даже немного расслабляюсь, насколько это возможно в данной ситуации.

Он обводит комнату внимательным взглядом. Я тушуюсь и молюсь, чтобы из угла комнаты на него не выпрыгнуло что-то такое, что выдаст во мне неисправимую неряху. Его взгляд останавливается на большой медной статуэтке Биг-Бена, расположившейся, словно статуя Свободы на прикроватной тумбочке. Максимально туристическая вещь. Настолько, что для жителя Лондона иметь такую дома — моветон. Но мне она дорога, как память. К тому же и стоила она действительно немало. Очень хорошая работа мастера из бронзы, весом добрых пару килограмм.

— Просто напоминание себе, что я — обычный заблудившийся турист в этом большом неприветливом городе, — бормочу я в ответ на его невысказанный вопрос.

— А нужно напоминание?

— Мне нужно. Когда становится слишком тяжело, я вспоминаю, как долго к этому шла, и двигаюсь дальше.

— Хм, мне стало интересно, — он с прищуром смотрит на меня, — ты была за или против строительства «Осколка»?

Я понимаю, о чем он спрашивает. За двенадцать лет, на которые растянулась реализация проекта, строительство небоскреба «Осколок» несколько раз оказывалось под угрозой срыва из-за недовольства общественности и недостаточного финансирования. Местные жители разделились на тех, кто шёл в ногу со временем, и тех, кто считал, что огромная башня, не вписывающаяся в архитектуру старого города, «разрушит горизонт Лондона». В итоге стальная башня все же была возведена на средства катарских инвесторов, активно приобретающих недвижимость в британской столице.

— Я же проектный специалист! Здание высотой 310 метров, с десятками тысяч стеклянных панелей и 44 лифтами, прямо в центре Лондона, как ты думаешь?!

— Была там?

— В первую же неделю после открытия, — усмехаюсь я. — Пришлось выложить за вход большую часть своей зарплаты, а ты?

— Нет.

— Почему?

— Я, так скажем, не люблю быть далеко от земли.

— Боишься высоты? — черт, нужно меньше восторга в голосе в этот момент.

— Я ничего не боюсь, — сухо отвечает он.

Я послушно прикрываю рот, не продолжая дискуссию, но он, немного смягчившись, добавляет:

— Я не сказал, что боюсь, просто не люблю. Я поднимался на башенный кран и сидел в кабине, которую раскачивало ветром на два метра туда-обратно. Мне не понравилось, но это не значит, что я не смог.

— Ой, все. Простите, Мистер совершенство, больше не буду, присядем? — нервно взмахиваю рукой в сторону обеденного стола, потому что из вариантов остается только кровать. А кровать — точно не вариант.

Он следует за мной к столу, снимает пиджак, оголяя руки, на которых отчетливо выступают вены. Вид у него при этом совершенно потрясающий. Я сглатываю. Оказаться один на один в маленькой квартире — пожалуй, худшая из идей. И зачем он приехал? Этот мужчина понятия не имеет, как испытывает судьбу! В голове я уже перебираю варианты, к чему можно его привязать, если соберусь взять его в заложники.

Мы садимся друг напротив друга, будто на совещании. Или на допросе — мелькает у меня в голове. Эндрю некоторое время молча смотрит на меня, очевидно, проверяя на прочность мою нервную систему. Могу с уверенностью сказать — проверка провалена. Я не нахожу себе места. В итоге он решает больше меня не мучить и начинает говорить.

— Эта встреча — один из решающих моментов всей нашей сделки. Я совру, если скажу, что это обычный рабочий день. Если Норт по какой-то причине не захочет с тобой сотрудничать, все это будет бессмысленно. Поэтому в понедельник ты должна быть на высоте.

От этих слов подкашиваются коленки, и я рада, что сижу. Кажется, я до конца не понимала, на что иду, когда подписывала это треклятое соглашение.

— Компания называется «Стаут Корпорейтед», возможно, ты о ней слышала.

Я вздрагиваю, как от пощечины. "Стаут Корпорейтед" это ведь ЕГО бывшая компания. К слову, я все же погуглила тогда и смогла найти несколько размытых статей о том, что Эндрю Стоун отстранен от управления советом директоров. Упоминается какой-то скандал и что-то о махинациях и ведущемся расследование. Затем на пару лет тишина, и вот он — глава "Стоун Групп". Все это проносится в моей голове за секунду, поэтому я успеваю только удивленно приоткрыть рот и тут же захлопнуть его, чтобы не перебивать собеседника. Стоун тем временем продолжает:

— Нас интересует ее владелец, Райан Норт. Я не знаю, приедет он лично или, может быть, отправит своих представителей. Тебе просто нужно вести себя как обычно.

Я неуверенно киваю.

— Точнее, тебе нужно вести себя прилично, а не как обычно, — усмехается он, и, получив от меня испепеляющий взгляд зеленых глаз, невозмутимо продолжает, — он ваш клиент, все просто. Он платит — вы исполняете. Но тебе нужно ему понравиться, ты легко с этим справишься, если перестанешь бояться до чертиков, что обман раскроют. Я понимаю, что не должен тебя в это втягивать, но мне действительно нужна твоя помощь.

В голове миллион вопросов. Почему Норт? Зачем этот контракт? Из-за чего он лишился руководства компании? Но я не решаюсь задать их сейчас, особенно, когда у нас впервые получается настолько мирный диалог. Наверняка, люди обычно готовы идти за ним куда угодно — врать, красть и убивать. Но я трушу и не вижу смысла скрывать это сейчас, в полумраке гостиной-кухни-спальни по совместительству, когда он сидит напротив и так внимательно следит за выражением моего лица.

— Я не уверена, что смогу. Что, если он догадается? Я совершенно не умею врать, — обреченно выдыхаю я, поднимая на него испуганные глаза.

— Для этого я здесь, — уверенно произносит он, подбадривая