План на первую тысячу лет - Akana again

увлеченно гонялась за комарами, мошками и прочей насекомой мелочью, привлеченной обилием цветов. Цветы росли в горшках на плоской крыше отеля, и мышь, закладывая крутые виражи, порой задевала их крылом.

Комар. Еще один, еще... Охотница уже нацелилась на очередную часть своего ужина, но внезапно ощутила перед собой что-то большое — не пищу, а преграду! Мышь отчаянно забила по воздуху крыльями, пытаясь увернуться и все-таки ударилась о нее — к счастью, не очень сильно.

Негодующе пискнув, зверек облетел препятствие и отправился охотиться в другое место.

— Разлетались тут, — Кроули машинально отмахнулся от мыши и добавил еще несколько слов, споткнувшись о вазон с цветущими розами и чуть не упав. Падать было нельзя: на его плече мешком повис Азирафель. Покинув дом Мэри Карпентер, он поинтересовался у демона, видел ли тот когда-либо блюющего ангела, и, не дожидаясь ответа, рухнул без чувств. Кроули дал другу пару умеренных пощечин, чем привел в сознание, закинул его руку себе на плечо, кое-как поднял и переместился вместе с ним на крышу «Холидей Инн», полагая, что свежий ночной воздух окажется для ангела полезней душного «люкса».

— Выпить есть? — простонал ангел, без сил валясь в шезлонг.

— Вино, красное, хорошее, — с готовностью предложил Кроули. — Или тебе святая вода нужна? У меня в машине есть немного.

— Мне б чего-нибудь покрепче воды и вина...

— Можно и покрепче, — демон достал из-за пазухи тонкую блестящую фляжку. — Хлебни.

Азирафель глотнул и зашелся кашлем:

— Эт... это что... водка?!

— Помилуй, разве я позволил бы себе напоить ангела водкой? Это чистый спирт!

Азирафель, болезненно морщась, смотрел на Кроули, пытаясь вспомнить, мог ли уже где-то слышать эту фразу, не вспомнил и отхлебнул еще.

— Зрелище блюющего ангела мне больше не грозит? — демон принял полупустую фляжку, одним глотком опорожнил ее, тщательно завинтил пробку в виде головы пуделя и убрал куда-то внутрь пиджака.

— Не грозит... Уф-ф-ф, спасибо. Господи, какой кошмар!

— А нечего было соваться туда без респиратора. Какого хрена геройствовал? — Кроули плюхнулся в соседний шезлонг и устало вытянул ноги.

— Потому что должен был прочувствовать все до конца. Понять, что он с ней сотворил... — Азирафель нервно сглотнул. — Отобрал память. Допустим. Но почему именно так?

— Ты когда цветок с корнем из земли тащишь, сильно беспокоишься, какой глубины яма останется? — демон решил, что самое время заняться очками, и принялся тщательно протирать стекла и оправу кусочком замши. — Владыка попросту выдрал из нее всё, что было с ним связано. Ну да, она теперь здорово смахивает на ходячую мясную лавку. Ничего особенного, в Аду встречаются красотки и похуже, а ее такую все равно кроме нас никто не видит.

— Я и забыл, в чем заключается суть Зла, — вздохнул ангел. — Эгоизм, возведенный в абсолют. Но зачем твой повелитель вместе с памятью уничтожил в ней все человеческое? Ты заметил, у нее в доме нет ничего, что могло бы рассказать о ней самой? Ни одной книги. Ни единой безделушки, какой-нибудь картинки, фотографии, фигурки — любой мелочи, что хранит и греет душу... Голые стены во всех комнатах. Пустые полки. В холодильнике — только коробки с пиццей, одного сорта, от одного и того же производителя…

— В шкафу четыре пары одинаковых брюк и столько же джемперов. Похожих между собой до последней пуговицы, — Кроули закончил полировать очки и водрузил их на нос. — Ей безразлично, что есть, что носить, как жить. Но владыка Самаэль тут ни при чем. Думаю, это работа его сына.

— Адама?!

— Адамом он стал, когда попал к людям. А в ее утробе он был истинным отпрыском владыки: мелким эгоистом, к тому же совершенно безмозглым. Он высосал все ее чувства до капли. Сожрал бы и тело, но, очевидно, за Мэри в то время хорошо присматривали, и в их планы не входило, чтобы она умерла до срока родов. Разумеется, ее дальнейшая судьба никого не интересовала. Как-то она умудрилась выжить... Вот и живет.

— Точнее сказать, функционирует.

— Знаешь, ангел, — помолчав, сказал Кроули. — На твоем месте я бы оставил ее в покое.

— Завтра я попробую встретиться и поговорить с ней, — Азирафель сидел, ссутулившись, невидящими глазами глядя прямо перед собой. В лунном свете его белые волосы казались седыми. — Надеюсь, вне этого проклятого дома...

— И что дальше? — не отставал демон. — Вернешь ей память?

— Не знаю. Может быть.

— Тебе не кажется, что это жестоко?

— Жестоко оставить ее жить, как растение.

— Так живут многие — и счастливы, — судя по тону, демон не был особенно уверен в истинности этого суждения, и возражал больше из присущего ему свойства противоречить.

Ангел ничего не ответил, очевидно, полностью погрузившись в печальные размышления.

— Хорошо, ты поможешь ей, как сочтешь нужным, — заговорил Кроули, которому быстро надоело слушать тяжелые вздохи из соседнего кресла. — И чем займешься потом?

— Что ты имеешь в виду? — Азирафель приподнялся на локте, но тут же упал обратно: — Нет, только не начинай снова про войну!

— Давай поговорим о мире. Посмотри на этот город: он образовался и прекрасно развивается без нашего с тобой участия. Так же и весь мир: хоть мы и помогали создавать его, но теперь-то он в нас не нуждается! Ни в тебе, ни во мне, ни в Ней, — тонкий указательный палец указал в небо и сразу ткнул вниз: — ни в нём. Ты сам говорил, что вера людей слабеет. Вера слабеет, объем знаний увеличивается. К чему это может привести?

— К Третьей Мировой, — буркнул ангел.

— Вовсе не обязательно. Но вполне вероятно. И не забудь об Армагеддоне. Ты же не думаешь, что Внизу отказались от идеи Антихриста? Вельзевул лично подтвердила, что будет новая попытка, к которой надо хорошо подготовиться.

Ангел раздраженно заерзал в кресле:

— Но ведь ты предлагаешь развязать одну войну, чтобы избежать другой!

— Да нет же, нет! — Кроули вскочил и принялся, по обыкновению, виться вокруг Азирафеля, то застывая перед ним, то выглядывая из-за его плеча: — Конечно, если б все затеял я один, кончилось бы грандиозной драчкой, потому что, не скрою, мне страсть как хочется кое-с-кем поговорить по душам в райском курятнике. Но для того-то и нужно