Помаши мне на прощанье - Руби Джексон

Теперь девушка пыталась переварить эти неожиданные и страшные вести. Последние четыре месяца, если верить радиопередачам, которые часто слушали все вокруг, даже польки, Дартфорд почти непрерывно бомбили. Ночь за ночью немецкие бомбардировщики по пути в Лондон или обратно сбрасывали бомбы. Очевидно, вчера вечером на Хай-стрит упала бомба, разрушила магазинчик Меган и погребла ее под развалинами. Такие бессмысленные потери, не только собственности, но и людей… если это правда. Это не может быть правдой!

Грейс слышала слова, понимала, что они означают, но не могла до конца осознать произошедшее.

– Простите. Но что она делала там ночью? Магазин закрывается в шесть. Должно быть, это ошибка. Магазин разбомбили, но Меган не могла быть там ночью. Это ошибка.

Супруги переглянулись.

– Бедняжка Грейс, – пробормотала миссис Флеминг. – Ее тело нашли утром. Ну что, девочка, принести тебе бренди? Такие жуткие новости.

– Этого не может быть, – повторила Грейс и увидела, как на их лицах борются выражение сочувствия и ужаса. Как она могла объяснить? Конечно, ей жаль, что Меган погибла. Страдала ли она? Грейс надеялась, что нет. Но Меган не любила ее и была не слишком добра. Она взяла Грейс к себе, и та часто гадала, каковы были мотивы ее поступка. Чувство долга? Теперь она никогда не узнает…

Ощущение пустоты нахлынуло на нее. Она одна. Одинока. Без семьи и родных. В целом свете нет никого, кому бы она принадлежала и кто принадлежал бы ей. Куда ей идти, когда война закончится?

Миссис Флеминг подлила Грейс чая.

– Я положила два кусочка сахара. Сахар помогает при шоке. Его светлость договаривается об отпуске… Мистер Петри встретит тебя на станции и отвезет к миссис Бруэр. Ты знаешь этих людей?

Грейс кивнула.

– Это хорошо. Ну а пока не отданы никакие распоряжения насчет транспорта… и… похорон… и всего такого, мы не требуем, чтобы ты работала. Собери вещи и… постарайся успокоиться. Ужасное время года для таких дурных новостей, но, если нам повезет, через несколько дней сможем посадить тебя в поезд.

Мистер Флеминг, которому явно было не по себе, попытался пошутить.

– А я не желаю искать тебя по всей ферме. Военные столовые будут битком набиты, и не спрашивай меня почему, но вам, девушки, не разрешено их посещать. Это придумал какой-то идиот, не понимающий, что вы делаете для страны. Но миссус даст тебе с собой сэндвичи. Вот тебе и веселое Рождество.

Грейс согласно кивнула и вытерла глаза. Меган мертва. Ее сестра, насколько она знала, единственная родственница, мертва.

– Я так много хотела сказать ей, – вздохнула она, но тут же поняла, что Флеминги не знают всех обстоятельств ее жизни.

– Видите ли, она намного старше меня.

Это благодаря леди Элис ей был дан шестидневный отпуск? Шесть дней не слышать каждое утро вопля будильника в оловянном тазике в четыре сорок пять? Уже одно это приятно, но впереди ждет куда большее удовольствие! Грейс едет… она хотела сказать «домой», но у нее нет дома, настоящего дома, с тех пор как Меган погибла, и, поскольку она осталась без единого пенни и находится в Земледельческой армии, ее выселят из коттеджа. Так и было написано в письме, которое она получила вскоре после известия о Меган.

Грейс несчетное количество раз перечитывала бессердечное послание в долгом путешествии обратно в Дартфорд.

Как бы ей хотелось наорать на человека, который его написал, сказать, что он может с ее благословения сдать дом немедленно. Но она даже не ответила на него. И потом, должно быть где-то в маленьком домике что-то такое, что расскажет Грейс о ней самой и ее семье. У нее была… именно была сестра, так что и родители были, и, конечно, Меган их знала.

Фред Петри и его дочь Роуз встретили Грейс на вокзале. Словно понимая душевное смятение подруги, Роуз обняла ее и прижала к груди.

– Мы направили твою открытку Дейзи, но боюсь, она не получила отпуска.

И это задало тон грустному и одновременно счастливому визиту. Грейс рассказали обо всем, что случилось за это время, и ко дню похорон Меган она чувствовала себя так, словно никогда не уезжала. Какая боль и одновременно наслаждение снова спать в удобной квартирке над магазином Петри, знать, что Сэм, который, как она с ужасом узнала, был в концлагере где-то в Европе, когда-то спал в соседней комнате. Ее дремлющие чувства к Сэму росли, будто на дрожжах. Как она могла думать о ком-то еще?

Приемник на кухне выглядел и хрипел так, словно его не включали с того последнего раза, как она сидела в этой греющей душу знакомой маленькой комнате. Рождественские гимны и новая подборка песен звучали постоянно между выпусками новостей и комедийными программами. Грейс, которая вместе с другими трудармейками любила слушать радио, когда выдавалась свободная минутка от бесконечной тяжелой работы, наслаждалась встречами со старыми знакомыми программами вроде «Музыки за работой» и популярной радиокомедии «Итма».

Вечерами она, как многие тяжко трудившиеся девушки, засыпала, не дослушав их до конца. Но здесь, в этом простом доме, она, сама того не сознавая, заучивала наизусть слова популярных песен, таких как «К югу от границы» и любимой песни семьи Петри «Загадай желание звезде». Верили ли они обещанию песни, что получат все, о чем мечтают? Грейс точно знала: друзья желают одного – благополучного возвращения братьев Петри.

– Грейс, дорогая, надень униформу в церковь. Пусть все знают, что ты делаешь для фронта, – попросила миссис Петри, когда родные и друзья собрались на квартире, прежде чем идти в церковь. – По городу ходят всякие слухи, но мы будем здесь, рядом с тобой. Я уверена, что Меган была славной женщиной. Но ты не Меган, и униформа ясно это покажет.

Дорогая миссис Петри! Как же она заботится о Грейс.

Девушка поняла, что женщина пытается сказать. Неужели она действительно думала, что Меган была «славной», или просто не хочет плохо говорить о мертвых? Или это сплетники желали измазать Грейс дегтем со слов сестры?

Миссис Бруэр осторожно коснулась ее руки.

– Ты в порядке? Ты вдруг ужасно побелела.

– Все хорошо, миссис Бруэр. Просто думаю об отсутствующих друзьях… разве не так говорится?

Позже она напомнила себе, что Сэм не единственный Петри, который сражается за нее, и сердце ее запело от воспоминаний.

«Дейзи – по-прежнему моя подруга, хотя у нее появляются новые знакомые, как та девушка по имени Чарли. Я расскажу ей о Еве, Кате и остальных в следующем письме. Она будет рада».