Противоядие от алчности - Кэролайн Роу

Потрясенный Андреу огляделся, бросил сломанный меч и подобрал посох Исаака.

— От всего сердца, добрый господин, — сказал он главному повару, — благодарю вас за спасение моей жизни. Меньше всего мне хотелось погибнуть в схватке с этими разбойниками.

— Если бы вас убили, господин, мы бы больше не могли слушать ваши веселые песни, — ответил повар. — А этого допустить мы не могли.

* * *

По общему согласию путники покинули поле битвы и, собрав по дороге остальных, вернулись на поляну, где стояли повозки и были разложены костры. Пациент Исаака мирно спал за толстым бревном, доказывая эффективность микстур лекаря. Несколько рук потянулось к носилкам и его перенесли в прохладную тень под дубом.

Ракель и Юдифь промыли и перевязали раны. Повар тихо намекнул, что у него припасен бочонок лучшего епископского вина, и, наконец, скрываемое ликование от победы прорвалось наружу. Теперь можно было не только вспоминать подробности победы, но и пересказывать их благодарным слушателям — женщинам, лекарю, поваренку — всем, кто, не участвовал в битве. Те были готовы снова и снова слушать о доблести стражников, храбрости Андреу, неожиданном мастерстве фехтования Фелипа, удивительных способностях Юсуфа и удивительной силе поваров.

Наоми и Ибрагим перенесли свои горшки к общему костру, и, несмотря на ранний час, всем захотелось есть. Они сели за трапезу вместе, отбросив манеры и условности. Даже при том, что рис был немного переварен, им казалось, что ничего вкусней они еще никогда не ели. Это был настоящий триумф.

Не было только стражников. Нашли двоих — один находился без сознания после удара но голове, а другой был ранен еще в начале схватки. Как только их перевязали, те, кто мог, вернулись на поле боя. Пятеро разбойников лежали на земле, живые, но беспомощные; двое были крепко привязаны к деревьям.

— Что с ними делать? — глядя на раненых противников, спросил Энрике, самый молодой из стражников.

Трое из них, те, кому достались сокрушительные удары по голове дубинками поваров, лежали без сознания и вряд ли должны были очнуться. Двое, со сломанными ногами, сыпали проклятиями и стонали, лежа на земле. Остальные раненные во время боя разбойники сумели уползти в лес.

— Эти трое в любом случае умрут. Остальных повесьте, — приказал капитан.

— Я не уверен, что у нас найдется столько веревки, — ответил практичный старшина стражников. — То есть я имею в виду, мы не запасли столько. Мы же не думали, что придется вешать четырех человек.

— Тогда ножом. У меня правая рука сейчас не слушается, — сказал капитан, — а то я сам занялся бы этим.

— Не беспокойтесь, — ответил старшина. — Мы сейчас прикончим их.

— А разве нам не следует узнать, почему они напали на нас, господин? — снова спросил Энрике.

— Я думаю, это совершенно ясно, — сказал капитан. — Эй! — он пихнул ногой одного из нападавших. — Почему вы напали на нас?

— Нам приказали, — ответил тот. — А что, в тех повозках куча всякого добра.

— Я так и думал, — сказал капитан.

— А еще мы должны были захватить большую монахиню, — услужливо добавил он.

— Это какую? — спросил старшина.

Они посмотрели на монахинь. Высокая, худая Элисенда? Пухлая Марта? Широкоплечая Агнет? Ни одну из них нельзя было назвать маленькой.

— Кому это было нужно? — спросил капитан.

— Не знаю. Не мое дело. Этот незнакомец договаривался с Марио. Ему платили деньгами, а мы получали то, что было в повозках. Они не сказали, что охранять их будет целая армия.

— Неважно, — сказал капитан. — И так все ясно. Поторопитесь, — приказал он двум другим, — а то все напьются, и мы не сможем двигаться дальше.

— Этого отпустить? — спросил старшина стражников, указывая на словоохотливого разбойника.

— Как хочешь, — ответил капитан. — Он все равно далеко не уйдет.

— Хотите, я поищу конюхов, господин? — спросил старшина, почистив и вложив в ножны кинжал.

— Ты надеешься их найти? — удивился капитан. Он глядел на луг, где стояли люди и мулы.

Старшина стражников покачал головой.

— Нет. Они или мертвы, или им заплатили за предательство.

— Конечно, — нетерпеливо сказал капитан. — И мы не можем тратить время впустую.

— Я хочу знать правду, — сказал старшина стражников. — Уж лучше бы они оказались жадными до денег, чем слишком беспечными, настолько, что позволили перерезать себе горло, — добавил он. — Я сам обучал их. Я не думаю, что найду их тела, капитан. Поблизости нет их коней. Но полагаю, что его преосвященство будет не против, если мы, прежде чем уехать, обойдем луг. Так, для проверки.

— Думаю, да, — сказал капитан.

— Почему вы считаете, что они подкупили конюхов, господин? — спросил молодой Энрике.

— Они не были конюхами, эти мерзкие предатели, — сказал старшина стражников. — Они были нашими стражниками. Вооруженными и обученными. Его преосвященство думал, что стоит иметь пару человек, которые не были бы одеты как охранники. Он очень осторожный. И хороший тактик. Но предательство не так-то легко учесть.

Остановка в роще задержала их часа на три, что превышало самые мрачные прогнозы капитана. Кроме того, очень много времени было затрачено на отрезвление, восторги, еду, уборку, погрузку и отправление. Старшина стражников посмотрел на небо, где облака уже начинали закрывать яркое полуденное солнце, и покачал головой.

— Сомневаюсь, что мы успеем до темноты, господин, — тихо произнес он.

Капитан кивнул.

— Будем двигаться, пока солнце не сядет за холмами. Если мы не сумеем добраться до пригорода Барселоны, кому-то придется выехать вперед, чтобы поискать убежище.

Остальная часть путников отправилась в дорогу в состоянии невероятного, триумфального воодушевления. Дальше случилось то, что всегда бывает, когда события развиваются слишком хорошо. К тому времени, когда дорога вышла на равнину, вино повыветрилось из голов, а вместе с ним и восторги. На путников навалились боль и усталость. У всех, кто участвовал в битве, за исключением поваров, имелись раны, некоторые из которых были достаточно глубокими, а также царапины и ушибы. Теперь, когда прошла ярость схватки, сильнее всего чувствовалась боль. Перед ними уходила вдаль бесконечная, плоская, извивающаяся лента дороги на Барселону. Время от времени дорогу пересекали реки и обступали деревушки, мирно дремлющие в полуденном зное.

Солнце палило нещадно, и путники замедлили шаг. Они снова остановились в месте, где было достаточно воды и немного тени, больше из милосердия к животным, чем к людям. Повара раздали мясо и скудные припасы из монастырской кухни. Жилберт забылся в тревожном сне и бормотал что-то, явно не чувствуя жары и не замечая мух или тряски телеги. Юдифь и Наоми по очереди обмахивали его веером и поливали лоб холодной водой.