Горячо-холодно: Повести, рассказы, очерки - Анатолий Павлович Злобин

оболтусов решили две задачи и 4 оболтуса не решили ни одной задачи. Спрашивается, сколько задач было решено и когда будет решена главная задача — когда же наконец прораб Степан Петрович Петров на своем дырявом самосвале приедет за нашей учителкой и увезет ее в другой город?»

Кто написал эту гадость? Признавайтесь! Я знаю, кто это сделал. Симоненко! Где он? Кому я говорю? Все ушли, сдав тетради. Негодные дети. Что это там шумит? Спасибо, Машенька, спасибо, ты умница, ставлю тебе пять, я вижу: самосвал подъехал. Это Степа, конечно, он! А я вся лохматая.

С какой бы радостью укатила от этих оболтусов. Пусть решают свои задачи без меня.

16

Кабинет заместителя генерального директора по кадрам Петра Григорьевича Пономаренко. Стол в виде буквы «Т», во главе стола сидит хозяин кабинета, красивый мужчина 38 лет. Вдоль приставного стола сидят члены увольнительной комиссии, их пять человек, в том числе женщина, ведущая протокол. На скромном стуле у стены примостился автор.

Заседание продолжается третий час. На лицах присутствующих написана некоторая усталость, лишь Петр Григорьевич бодр по-прежнему, как в первую минуту заседания.

Пономаренко. Попросите следующего.

Зритель наглядно наблюдает процесс, обозначаемый в официальных бумагах текучестью кадров, термином сугубо бюрократическим, но в данном случае не лишенным некоторой метафоричности.

В кабинет входит женщина в легком пестром платье с авоськой в руках. Садится в конце стола.

Пономаренко. Товарищ Никонова? Расскажите членам комиссии о цели своего прихода.

Никонова. Я уйти хочу. За документами пришла.

Пономаренко. Почему же вы хотите забрать документы? Чем вам у нас не нравится?

Никонова (с улыбкой). Так я обманутая. Квартиры вы мне не дали.

Пономаренко. Где вы сейчас живете?

Никонова. В общежитии, четыре койки в комнате. А мне уже 29, я из срока вышла. В этом году опять не обещают. Сплошным обманом занимаетесь.

Пономаренко. Критику признаем. Некоторый элемент агитации действительно имел место. Но и мы не виноваты. У нас строители отобрали два готовых девятиэтажных дома, иначе вы как раз бы получили свою малосемейку. Подождите еще немного.

Никонова. Я ухожу, это бесповоротно.

Член комиссии. Она к строителям уходит.

Пономаренко. Они вам что-нибудь обещают?

Никонова. За обещания разве пошла бы. Они дают. В том самом доме.

Пономаренко. Отпускаем вас с болью в сердце.

Если через некоторое время надумаете к нам, милости просим, ведь вы тогда уже с жильем будете.

Женщина уходит. Ее место на стуле занимает сероглазый паренек с насупленным лицом.

Пономаренко (читает заявление). «…по собственному желанию». Скажите, товарищ Лукин, откуда у вас возникло собственное желание?

Лукин. От жены. Она и говорит: «Если через тринадцать дней не приедешь, подаю на развод». У нас дочка, второй годик.

Пономаренко. Где же она живет? Зачем вы ее отпустили отсюда?

Лукин. Хозяйка она. Двор у нее.

Пономаренко. Давайте мы ее сюда вызовем, поговорим с нею по душам.

Лукин (смеется). Да вы что? Она тут всех разнесет. Не зовите ее, предупреждаю.

Пономаренко. Ну тогда вы сами подождите еще немного, может, она передумает. Как-никак, у вас тут квартира. Верно, обстановку уже приобрели.

Лукин. Не могу я. Сегодня двадцатый день, мне уже ничего не осталось. А то приеду, а на моей подушке чужая голова лежит. Тут квартира, а там дом от родителей. Хозяйка она у меня. И я теперь, выходит, в крестьяне подамся.

Пономаренко. Я даже не радуюсь, что вы оставляете нам квартиру. Чувствую, что теряем хорошего человека. Подписываю ваше заявление.

Лукин. Вот спасибо. Вы уж извините, я побежал.

В кабинет входит высокий подтянутый красавец с густым чубом, лекальщик пятого разряда Сергей Петрович Крючков, 30 лет. Уверенно садится на стул. Теперь они смотрят в глаза друг другу, заместитель генерального директора по работе с кадрами П. Г. Пономаренко и лекальщик 5-го разряда С. П. Крючков. Оба полны напора. Между ними члены комиссии.

Пономаренко. Так, так, товарищ Крючков. От трудностей бежите?

Крючков. Я от трудностей не бегу.

Пономаренко. Заявление это вы писали?

Крючков. Я писал.

Пономаренко. Значит, все-таки бежите?

Крючков. Но не от трудностей. Я от трудностей никогда не бегал.

Пономаренко. Отчего же вы бежите, хотелось бы знать?

Крючков. От беспорядка. Меня мама еще в детстве учила: всюду должен быть исключительный порядок.

Пономаренко (взрывается). Так кто же этот беспорядок создает?! Вот вы бежите от нас и тем самым увеличиваете количество общего беспорядка. Да, сейчас у нас организационные трудности, у нас трудности роста. Про «Атоммаш» даже говорят, что здесь собралась толпа в 11 тысяч человек. Чтобы закрутить «Атоммаш», заставить его работать на страну, одной толпы мало, нужен сплоченный коллектив, сплоченный организационно и социально. А вы теперь приняли решение сбежать из этой толпы, вместо того чтобы помочь ей превратиться в коллектив. Где ваша гражданская совесть? Чем вас обидели на «Атоммаше»? Квартирой? Зарплатой?

Крючков. Квартира есть: на троих две комнаты.

Пономаренко. Вот видите, «Атоммаш» квартиру вам дал.

Крючков. Квартиру я получил не от «Атоммаша», а от государства.

Пономаренко. Но ведь посредством «Атоммаша». Мы вас отстаивали, рекомендовали. А зарабатываете сколько?

Крючков. Двести рублей.

Пономаренко.