Мортал комбат и другие 90-е (сборник) - Евгения Овчинникова

За час с договором было покончено. Санжар хотел показать его своему юристу, поэтому подписание отложили до завтрашнего утра.

– Вы, наверное, хотите погулять по городу? Водитель весь день будет в вашем распоряжении.

«Черт бы тебя побрал», – беззлобно думала я, садясь на переднее сидение. Теперь я стала туристкой в родном городе.

Дворец культуры, городской парк, телевышка, центральный пляж. Глазами туриста все выглядело неухоженным и очень провинциальным.

Утром в гостинице я встала с твердым решением отказаться от договора. Уложила чемодан, проверила дату на билетах. Собираясь с духом, ведь не каждый день я одним звонком изменяла собственную судьбу, спустилась к киоску «Гормолзавода» за мороженым. В такую жару я была десятой в очереди. Продавщица отвешивала стаканчики по сто и по сто пятьдесят граммов. Получившие свои порции садились на скамейки и капали мороженым на одежду.

Хотела позвонить Мише, но передумала. Зато позвонила Ира:

– Ты моя героиня! Деньги пришли сегодня утром. Я все сделала: платежки по налогам отправила, аренду оплатила, позвонила арендодателю. Всем отправила зарплату, кому задержали.

– Какие деньги? Я перезвоню.

От ужаса у меня закружилась голова: бухгалтерия отправила деньги по ошибке.

Набрала Санжара. Он не взял трубку. На офисном телефоне сидела Зарина:

– Здравствуйте, Евгения!

И, не давая вставить слова, тараторила:

– Вы получили деньги? Бухгалтерия просила уточнить. И скажите еще, когда сможете подписать договор? Санжар подписал вчера вечером два экземпляра. Вы заедете за ними или отправить по почте?

И тут я все поняла. И перестала сопротивляться. Как и двадцать лет назад, здесь я ничего не решала. За меня решали родители, учителя, кто угодно, но не я. Перед тем как отпустить навсегда, детство сделало мне своеобразный, но щедрый подарок.

Попрощалась с Зариной и посмотрела на часы: двенадцать тридцать девять. У меня было шесть часов до вечерней электрички. Мгновенно проложила в голове маршрут по главным детским достопримечательностям.

Снова зазвонил телефон. На экране по видеосвязи возник Миша в угадывающемся салоне самолета.

– Женя, меня хорошо слышно? – Его голос звучал близко. – Я на пересадке в Схипхоле, сейчас вылетаю домой. Везу полный чемодан денег. Я нашел его в пустыне, представляешь, у них там целое поселение и все просветляются. Райан выписал мне чек на всю сумму.

– Откуда же чемодан денег?

– Обналичил в банке. Хотел посмотреть, что в «красном» коридоре.

– И что там?

– Показывают деньги. Через три часа прилетаю, сразу в офис.

– Можешь не торопиться, я уже раздала все долги. Один – ноль.

– Как?

– Долгая история. Нужно будет разработать сайт, где все люди смогут регистрироваться, общаться, обмениваться фото и видео.

– О ужас! Ты у меня прям как в твоих сказках, как там?..

– Чудесная супруга, – подсказала я.

– Точно! Приеду, угощу тебя кофе с пирожными.

– А я угощу тебя селедкой с молоком.

Он всмотрелся в экран:

– Где это ты?

– Приеду завтра утром, расскажу. Проваливай уже.

Миша сделал страшные глаза в камеру и нажал «отбой».

Люди из очереди, взяв мороженое, не расходились, ели его у киоска и с интересом прислушивались к моим разговорам. Я ушла из очереди и села на скамейку. Перед шестичасовым забегом нужно было сделать еще два важных звонка.

Сначала набрала Тарко-Сале, городок на севере России.

– Маш, у меня серьезный разговор.

– Выкладывай.

– Помнишь мою «Эротику»? Давала тебе читать несколько месяцев назад. Ты сказала, что вспомнила, как мы ходили на «Эммануэль».

– Овчинникова…

– Я хотела сказать сразу, но…

– Овчинникова! Шат ап!

– Там не совсем все правда… М?

– Я пошутила.

– Пошутила, что поверила?

– Да. Вечно до тебя как до жирафа.

– Ф-фух. Теперь буду спать спокойно.

Маша смеялась.

– Знаешь, где я сейчас?

– Давай, порази меня.

– В Кокчетаве.

– Оу, я поражена. Зайдешь к моим? Помнишь адрес? Хотя подожди, вышлю эсэмэской. Все, мне пора, пока-а-а!

Потом позвонила в Питер.

– Мам, скажи, почему мы уехали?

Мама собиралась с мыслями.

– У папы было плохо с работой. И тебя надо было учить.

– Я могла бы поехать в Томск или Новосибирск, как все наши.

– Вообще-то сейчас уже сложно сказать. Наверное, потому, что все переезжали. И мы тоже решились.

– Мам?

– М?

– Как думаешь, папа заболел бы, если бы мы не переехали?

– Думаю, нет. Мужчины хуже переживают стресс. Хотя – кто его знает…

До электрички оставалось пять часов пятьдесят семь минут.

Однажды в Риме у нас с Мишей было полтора часа до следующего самолета, и мы, будучи там впервые, изобрели способ осмотра достопримечательностей бегом. Мы сверялись с картой и останавливались на две-три минуты у фонтанов, Колизея и соборов. Это был, пожалуй, самый яркий пробег в моей жизни.

И я побежала. Сначала к нашему бывшему дому – заглянуть в окна, из которых мы с родителями махали друг другу, когда уходили в школу или на работу. Проверила вечно шатавшийся кусок забора палисадника – он шатался точно так же.

Потом в школу по обычному маршруту – по небольшой горке, где был, как утверждала я, бараний могильник, а подруги почему-то всегда смеялись над этой шуткой. В школе холодный бетонный запах никуда не делся, несмотря на новенький ремонт. На ходу расцеловала Любовь Александровну и Салтанат Кожиакпаровну.

Заскочила в уходящий от базара автобус номер семнадцать и поехала на дачу. И оказалось, что автобус идет всего пятнадцать минут, а не целую вечность. В пятницу поселок был почти пуст. Я перелезла через забор, и проходящие мимо бабушки заохали, что он упадет под моей тяжестью. Я только рассмеялась. Они не знали, что для заливки папа купил самый лучший цемент, прямо с завода, а рейки переживут всех нас. Фасад шедевра был перестроен до неузнаваемости. Но все так же живописно лежали сосновые иголки и рябиновые листья на парадной лестнице на второй этаж. Расковыряла старый тайник под ивой. Жестяная коробочка заржавела, но сохранила в целости пластиковую собачку и два попрыгунчика – красный и зеленый. Подумала – и закопала все обратно.

Все так же бегали стайки детей во дворе, где мы лепили снеговиков и катались на коньках со снежных горок.