История одной кошки - Гвен Купер

Она вспомнила, что у них с Сарой были попытки подобных разговоров, но когда бы она их ни заводила, ей казалось, что неизбежная боль и изнеможение, необходимость утолить желание мучить себя, вытягивая на свет божий давно дремлющие воспоминания (любой адвокат назвал бы это «ценой выбора»), — слишком высокая цена. Может быть, когда-нибудь наступит подходящий момент.

Вот только теперь этот момент, конечно, уже не наступит.

Однако Лауру утешало, что ее мама прожила достаточно долго и смогла увидеть свадьбу дочери. Они с Джошем поженились в четверг утром, в середине сентября. В ресторан «Трайбека» позвали только нескольких близких друзей и родственников. Лаура радовалась, что не стали устраивать пышную свадьбу, поскольку не знала, кого пригласить, за исключением нескольких своих сослуживиц. Пэрри в костюме и ермолке, в меру веселый, но и сдержанный, как подобает случаю, заставил ее вспомнить о мистере Мандельбауме. Как бы тот обрадовался, если бы побывал на ее свадьбе! «Моя маленькая кецелe[10] превратилась в настоящую даму!» — обязательно сказал бы он.

Сара в свои сорок девять оставалась все такой же красивой: высокая и стройная, в сиреневом шелковом платье, придающем ее глазам живой оттенок индиго. И Лауру, и Джоша вели по проходу родители — согласно еврейской традиции. Пока они дожидались своей очереди, Сара подхватила дочь под руку. Лаура почувствовала, что мамина рука дрожит. Казалось, Сара хочет что-то сказать: она долго смотрела на букет Лауры.

— Мой свадебный букет тоже состоял из лилий, — вот и все, что она произнесла тогда.

Открывая входную дверь их с Джошем квартиры, Лаура услышала звук работающего в гостиной телевизора. Аккуратно повесила пальто, спрятала сумку в шкаф в прихожей. В глубине коридора заметила Пруденс. Хотя кошка лежала, ее тельце напоминало натянутую пружину. Когда Лаура вошла, она так и подскочила, сделала несколько каких-то неуверенных шагов в ее сторону, повернулась и стремглав бросилась назад в гостиную. Лаура остановилась, удивленная таким неожиданным поведением кошки, и, продолжая недоумевать, зашла на кухню — налить два бокала красного вина, которые потом отнесла в гостиную, где Джош не отрываясь смотрел телевизор.

— Прости, что опять так поздно, — извинилась она, чмокая мужа в щеку и протягивая ему бокал с вином. — Как прошел день?

Джош выключил телевизор и повернулся лицом к жене. Что-то в этой внезапно наступившей тишине и взгляде Джоша заставило все внутри у Лауры похолодеть.

— Не слишком хорошо. — Джош глубоко вздохнул и шумно выдохнул через нос. — Я потерял работу.

Газеты, которые Джош разбросал на полу в кухне, оказались c норовом. Я бросилась на сложенные листы, только чтобы удостовериться, что в них не прячутся крысы или змеи (когда жила на улице, я видела, как они постоянно устраивают себе уютные норки в старых газетах). Но сейчас газеты так и пытаются накрыть меня с головой, даже когда я переворачиваюсь на спину и бью по ним задними лапами. Поэтому я встаю, припадаю к полу, вытягиваю хвост для равновесия и молниеносно прыгаю на них — чтобы показать, кто здесь хозяин. Газета видит, насколько я сильнее, и скользит по полу к стене, пытаясь убежать и захватывая меня с собой. Но я не хочу так легко сдаваться.

Газета перестает двигаться, понимая, что повержена, когда мы обе ударяемся о стену. Я торжествующе отрываю зубами несколько ее клочков. Джош и Лаура, которые в это время завтракают на кухне, с облегчением видят мою победу над ней — убедившись, что под газетой не прячутся ни крысы, ни мыши, они заливаются смехом. Я возвращаюсь на свой пост у стола, трусь головой о его ножку, а потом о ножки стула, чтобы любой (например, очередная злая газета), кто попытается пробраться сюда, знал, что эта территория находится под защитой кошки. Джош протягивает руку, чтобы погладить меня по голове, но я тут же отскакиваю и морщу носик от отвращения. Он вздыхает и продолжает доедать свой завтрак.

Несмотря на то что сегодня четверг, Джош не в своей рабочей одежде и блестящих черных туфлях. Потому что люди на его работе больше не разрешают ему туда приходить. Теперь Джош «работает на дому», хотя бóльшую часть дня он проводит за разговорами по телефону и тренировкой пальцев на кошачьей кровати в Домашнем кабинете. (Неужели люди думают, что это и есть «работа»?) И с той пятницы, когда Джош сообщил Лауре о том, что потерял работу, та стала кормить меня завтраком на кухне. Джош говорит, что слишком трудно сосредоточиться на «работе», когда из моей, соседней с ним комнаты долетают запахи кошачьей еды. Совершенно очевидно, что Джош не знает и о половине неудобств, которые сам создал мне тем, что неожиданно засел дома.

Сперва я нервничала по поводу того, что приходится завтракать там, где делают это Лаура с Джошем, из-за случившегося за семейным обедом на Песах. Но оказывается, не все так плохо. Я поняла, что, если мягко напомнить им — встать у кухонного стола и мяукнуть, — чтобы они дали мне немного молока, яиц или сыра, который они расплавляют на бутербродах в тостере, мне, скорее всего, дадут отведать чего-то такого. Сара говорит, что перед моим мяуканьем невозможно устоять. На самом деле она имеет в виду, что у некоторых кошек мяуканье напоминает музыку, но я, как ни печально, не из таких. По словам Сары, у меня голос торговца рыбой из Нижнего Ист-Сайда, и никто не в силах слишком долго выносить мое «пение». Мне кажется, Сара боялась, что я обижаюсь, когда меня называют «торговкой рыбой», потому что подхватывала меня на руки, целовала в нос и приговаривала: «Не волнуйся, Пруденс, я люблю твои атональные рулады». Не знаю, почему она решила, что я обижаюсь. Я не знаю точно, что означает «торговка рыбой», но звучит просто восхитительно.

Джош подходит к столу, чтобы налить себе кофе, и, когда я мяукаю, наливает мне в миску немного своих сливок и перемешивает их с моим завтраком. Произошло то, чего я ожидала: Лаура уже не мешает мой старый корм с «органической» едой, которую покупает мне Джош. Но я уже не так тревожусь о пище, как в первую неделю: оттого что в «органический» корм добавили сливок, он становится намного вкуснее. Тем не менее я погружаю всю правую лапу в миску, чтобы пролить немного сливок на синий резиновый коврик с изображением кошек, потому что я ненавижу этот глупый коврик.

Джош возвращается за стол, садится напротив Лауры, которая пьет черный кофе без сахара. Я следую за ним, трусь головой о его ногу — это ему награда за хорошее поведение — и с удовлетворением замечаю, что, помимо своего запаха, оставляю несколько шерстинок у него на брюках.

— И какие на сегодня планы? — спрашивает Лаура.

— Как обычно, — отвечает Джош. — Звонки по телефону, электронная переписка. Мне кажется, пора сообщить новость Эйбу и Зельде.

Лаура изображает на лице сочувствие.

— Да уж!

Джош пожимает плечами.

— Думаю, все не настолько плохо. Я тружусь с пятнадцати лет и работу потерял впервые. Наверное, они скажут мне, что пришел мой час отдохнуть. — Он отпивает кофе из кружки. — Кстати, у меня есть телефон одного человека, который пару лет назад пытался меня переманить.