Любовь среди рыб - Рене Фройнд

То, что предлагала Сюзанна, было в принципе такая же работа, как любая другая. А сейчас, когда дочь уехала из дома и бывший муж перестал выплачивать алименты, ей срочно требовался дополнительный доход, хотя она худо-бедно держалась на плаву регулярной подработкой в крупной катеринг-компании, которая снабжает готовым питанием киносъемочные группы. Она отвечала за организацию и поставки, и ей нравилась работа на участке между кухней и комплектованием. Но очередная занятость в катеринге намечалась лишь в середине августа, и это неожиданное поручение было ей вообще-то кстати.

Но в ходе долгих одиноких вечеров Лизи пристрастилась к сентиментальности и любила поплакаться, хотя самой себе была противна, когда выливала на ближних эту смесь из завышенной самооценки и жалости к себе. Теперь она как раз хотела приступить к рассказу о своем детстве.

— А вот мой брат, он ну просто все сделал правильно. Стал врачом, как отец, ортопедом, как отец, водит «БМВ», как отец, сам дважды отец, как отец, — она знала, что должна немедленно остановиться, ведь из книги «Здесь и сейчас» она усвоила, что завышенная самооценка и жалость к себе представляют собой самые низменные проявления «эго». Но, к сожалению, уже набрала разгон.

— У тебя-то все хорошо, — сказала Лизи. — Это я, я живу теперь совсем одна. Это у меня нет денег!

Сюзанна хладнокровно ответила:

— Лизи, могу обратить твое внимание, что и то, и другое можно сказать и про меня.

— Но меня, — добавила Лизи на свою чашу весов, — моя актерская агентша отбраковала из каталога агентства со словами «Вам-то что пользы с того, что ваша карточка лежит мертвым грузом?».

— Это ты мне уже рассказывала, — вздохнула Сюзанна.

Лизи обиженно молчала и раздумывала. Признаться, основные пункты ее творческой биографии при ближайшем рассмотрении составляли скудноватую картину. По правде говоря, для этого не требовалось и ближайшего рассмотрения. Издали все было видно, Элизабет Хальбиг из Тройсдорфа под Кёльном не представляет собой ровным счетом ничего. И это — тут Лизи могла бы начать всхлипывать — единственное, на что она действительно годилась: быть ничем.

Языки: немецкий литературный и кёльнский диалект.

Образование: голосовой тренинг, театр угнетенных, импровизация (3 мастерских), дыхание (диплом об окончании).

Сыгранные роли: Ф. Шиллер «Коварство и любовь», роль Луизы.

(Там не было указано, когда она воплотила эту главную роль мировой литературы, не было указано и то, что играли спектакль в спортзале гимназии, носящей имя поэта.)

Другие роли: индианка апач в «Виннету-Ш» на фестивале Карла Мая в Бад-Винценберге. (Не было упомянуто ни то, что роль была без слов, ни то, что Лизи была одной из приблизительно двадцати индианок апач, ни то, что основной задачей этих лишь слегка одетых индианок было придать некий эротический налет индейской продукции.)

Рубрика Кино/Телевидение полностью отсутствовала в агентском профайле Элизабет Хальбиг из Тройсдорфа под Кёльном.

Но все это Лизи не упоминала. Жалость к себе самой постыдна, непродуктивна и пробуждает у окружающих не жалость, а лишь агрессию, уж это-то она усвоила.

— Можно мне последний стакан?

По тому, как Сюзанна кивнула, Лизи поняла, что пора бы и уходить. Вообще-то, подумала Лизи, наливая себе вина, просто глупо отказываться от предложения Сюзанны. Ангажемент короткий, не зависит от конечного результата, по-человечески это интересно, да к тому же на свежем воздухе. И, может быть, даже связано с чем-то вроде самореализации. Можно снова попрактиковаться в актерской игре, заработать денег, а прежде всего: сделать доброе дело. Для ее подруги Сюзанны, и для самого поэта, и в конечном счете для человечества в целом, если она в качестве музы косвенно поспособствует появлению бессмертных стихов. Кроме того, на последнем семинаре под названием «Дай волю своей силе» она усвоила, что твоя энергия блокируется, если ты находишься в позиции противодействия жизни.

Лизи поднялась и сказала:

— Я согласна!

Сюзанна казалась с виду прямо-таки потрясенной.

— С чего это вдруг?

— Я передумала.

— Лучше подумай еще раз как следует.

— Нет, — твердо сказала Лизи. — Давай напишем бумагу, чтобы я и завтра могла все вспомнить.

— Не торопись, — сказала Сюзанна. — Спокойно подожди с этим одну ночь. Миссия все равно начнется лишь через несколько дней.

— Нет. Я себя знаю. Мне надо только, чтоб было черным по белому.

Итак, подруги составили договор, скорее из озорства, чем по необходимости, скопировали на принтере Сюзанны и подписали.

На прощанье Лизи обняла подругу и в виде исключения позволила себе такси, чтобы доехать до своей — теперь великоватой для нее одной — квартиры неподалеку от старого аэропорта Темпельхоф.

— Как называется твоя специальность?

— Я биолог и океанолог.

— А точнее?

— Иццледовательница водоемов.

— А еще точнее?

— Внутренних водоемов.

— А какой-нибудь специальный термин.

— Лимнология. Я лимнолог.

Слово не давалось Лизи даже после трехдневных репетиций.

— Ужасно. Звучит, как будто у меня язык заплетается. Л-л-лимнол-л-логия. Л-л-лимнол-л-лог.

— Расслабься, — успокаивала Сюзанна. Ей доставляло удовольствие выступать в качестве тренера и режиссера для Лизи. Сценой им служила гостиная исполнительницы главной роли. Это давало Сюзанне дополнительное преимущество быть в издательстве лишь первую половину дня, а во второй избегать настойчивых звонков авторов и укоризненных взглядов сотрудниц.

Сюзанна думала о том, как она познакомилась с Лизи. Это было на первой репетиции инсценировки «Теней тумана». «Тени тумана» был романом из каталога ее издательства, который, вне всяких сомнений, меньше всего годился для инсценировки. Поэтому Сюзанна откликнулась на приглашение приехать на читку пьесы. Она хотела оградить свою авторшу от фиаско, которое впоследствии оказалось неизбежным. Но отзыв прав на постановку наделал бы в их отрасли больше скандала, чем сама постановка, поэтому Сюзанна позволила крошечному Офф-театру делать то, что он хотел. Правда, читку она выдержала лишь благодаря Лизи, которая постоянно обыгрывала актерские причуды и капризы. Лизи умела это делать, потому что у нее самой были капризы, но хватало ума это осознавать.

Когда, например, режиссер перебивал ее, она швыряла свой текст раздраженным жестом дивы и восклицала: «Дети, в таких условиях работать я не могу!» — что производило на присутствующих неизгладимое впечатление. Она с самого начала отказалась признать имя Уши, доставшееся ей по роли. («Почему тогда не Муши, это зрителю ближе»).[4]Больше всего Сюзанна смеялась, когда Лизи — после того как ей удалось прочитать по бумажке фразу целиком, не будучи прерванной, — растроганно обвела присутствующих взглядом и спросила: «Ну как, я была хороша?»