Французский ангел в кармане - Наталья Солнцева

Администратор в панике вызывал милицию, официанты пытались восстановить порядок, но все было бесполезно…

Уже в такси, выведенные милиционерами через черный ход, Кирилл, Антон и Леонтина смогли вздохнуть с облегчением.

– Ну и развлечение ты устроил! – возмущался Муромцев. – Шеф, курить можно?

– Валяйте! – разрешил таксист.

Кирилл и Антон закурили. Девушка притихла, испуганно поблескивала глазами. Она не успела опомниться и только теперь начинала осознавать, что произошло.

– Я сам не ожидал! – оправдывался Кирилл. – Честно! Просто пошутить захотелось!

– Пошутил? – спросил Антон.

– Так ведь разве я знал, что народ такой чумной? Не нищие же собрались! Все при деньгах, и немалых. Что это с ними?

– Массовый психоз. Видел новую бухгалтершу Арнольда? – спросил Антон, успокаиваясь.

– Так это и есть Нелли?

– Ну!

– Неопалимовский переулок! – объявил водитель. – Кто выходит?

Пассажиры – пьяные и очень возбужденные. Придется позаботиться, чтобы они благополучно добрались до дому.

– Ладно, пока, ребята! Я пошел! – заявил Дубровин, протягивая таксисту деньги. Про Леонтину он даже не вспомнил.

– Я тебя провожу, – сказал Антон, словно извиняясь за друга. – Он пьян!

По дороге он пытался объяснить девушке, что с Кириллом происходит что-то странное. Он ведет себя не так, как все люди. Чего стоит сегодняшнее представление в ресторане, которое он устроил!

– Что, по-твоему, можно сказать об этом? У него крыша поехала! – заявил Антон.

– Ты что, намекаешь…

– Неплохо было бы ему посоветоваться со специалистом. Посоветуй Кириллу обратиться к психотерапевту. Ему это не помешает.

– Почему ты сам не посоветуешь? – спросила девушка.

– Меня он не станет слушать! – возразил Антон.

Клавдии снилась туманная Шотландия, романтическая королева Мария Стюарт, тоскующая в полутемных галереях мрачного замка. Она глядела в узкую щель окна на дорогу, по которой должен был прискакать всадник. Со склона были видны на лугу дикие пляски под звуки волынки, ветер приносил запах сырого тумана и цветов вереска…

Сладкие любовные сцены сменяли одна другую. В горящем очаге трещали поленья, пламя свечи колебалось под сводчатым потолком, багровые блики пробегали по драгоценному пологу высокой кровати, расшитому королевскими лилиями. Стоны любви замирали в тишине толстых каменных стен…

По пустым холодным залам гуляли сквозняки. С портретов в тяжелых рамах надменно взирали усопшие монархи в пурпуре и золоте, печально улыбались женщины, завернутые в королевские мантии. В их блестящих глазах застыл вопрос…

Отчего жизнь одних людей наполнена страстями и огнем чувственных наслаждений, тяжелым любовным жаром, нетерпеливым томлением сердца, дрожью, трепетом, неутолимой жаждой ласк, тогда как жизнь других – сплошные сумрачные грезы, так и не воплотившиеся в реальность? Отчего то, что одним дано в избытке, других обходит стороной?

Клавдия любила рассматривать людей на старинных портретах, читать в их глазах историю разочарований и несбывшихся надежд. Ей нравились такие женщины, как Мария Стюарт, бравшие у жизни все, что та могла предложить им: неистовость и безоглядный порыв, когда сегодня на карту поставлено все, а там… «пусть зависть осуждает нас»!

Мария Шотландская писала стихи, ей было чем их наполнить. Что могла бы написать Клава? Она пыталась, особенно в юности. Хотелось излить в строчках то, чего у нее нет и никогда не будет в жизни, – нежную женственность, тончайшие оттенки чувственности, неудовлетворенной и оттого еще более загадочной и островолнующей…

С этими мыслями Клавдия окончательно проснулась. Лучше не углубляться в них слишком сильно. Она обречена переживать свою собственную трагедию – невосполнимую жажду любви, необыкновенной, полной боли и восторга, отречения от всего и полного принятия интимности как высшего таинства… Разве она когда-нибудь сможет получить все это? Одно дело – мечтать, представлять что-то в распаленном снами воображении, а другое – увидеть себя в зеркале, вспомнить, кто она и что из себя представляет. Отрезвление приходит мгновенно. Лучше совсем забыть свои желания!

Ни с того ни с сего она вдруг вспомнила мужчин, покупавших у нее газеты. Она еще тогда подумала, что они следят за ней, и испугалась. Какая глупость! Кому она нужна? Перезревшая, угрюмая старая дева. О, господи!

Клавдия почувствовала, как глаза наполняются предательской влагой. Не хватало еще расплакаться с самого утра!

Она все еще думала о том мужчине, который сидел за рулем красного автомобиля, о его приятной улыбке, чувственных, красиво очерченных губах, когда звонок телефона заставил ее встать и босиком пройти в прихожую.

– Клавдия Петровна? – спросил хорошо поставленный мужской голос.

– Да… – у нее пересохло в горле от страха.

Все любовные размышления улетучились, как дым на ветру. Можно ли быть такой дурой? Ее жизнь висит на волоске, а она думает о том, как ее будут целовать чьи-то губы… Неудивительно, что она дошла до самого края!

– Меня зовут Михаил Маркович Гридин. Я директор фирмы, где работала Виктория Мураткина. Вы должны были ее знать.

– Да? – Клава понимала, что говорит ерунду. Но ничего другого придумать не могла. Она ожидала чего-то подобного, но все равно звонок застал ее врасплох.

– Именно так, – подтвердил Гридин. – У нее в рабочей записной книжке ваш телефон.

– Но я… – Клава нервно сглотнула, – не знаю никакой…

– Этого не может быть, – уверенно перебил ее вранье Гридин. – Вспоминайте, как ваш телефон мог попасть к Вике.

– А… – Клавдия лихорадочно пыталась придумать мало-мальски правдоподобное объяснение. – Я подумаю… Может быть… Как ее фамилия?

– Мураткина. Виктория Мураткина! – повторил Гридин.

Клавдия сотни раз прокручивала в голове варианты подобного разговора, если он все-таки произойдет, и все равно растерялась. Подготовленные варианты никак не приходили на ум, мысли разлетелись, как вспугнутая охотником стая уток.

– Это… – от волнения она никак не могла вдохнуть воздух. – Мы… учились вместе. Но с тех пор…

– Где учились – в школе?

– Н-нет… В институте, на бухгалтерском.

Клавдия давно решила, что отрицать очевидные факты она не будет. Это выглядит глупо и подозрительно. В конце концов, у Вики может быть альбом со студенческими фотографиями. Там наверняка есть и Клава. Хоть она из-за своих комплексов почти никуда с группой не ездила и не ходила, все же их иногда фотографировали – сами девчонки или ребята, которых у них в группе было семеро.

– Вы давно виделись с Викой? – спросил Гридин.