Стеклянные стены - Андрей Кузечкин

Второй подопытный, брутального вида мужчина, пытается оттащить Яна – и быстро получает свое. Ян размазывает этого амбала по полу. Я даже хлопаю в ладоши. Вот это шоу!

И тут меня передергивает.

В руках у амбала – волосы Яна.

Скальп.

Приглядевшись, понимаю, что это не скальп, а парик. Голова Яна обрита наголо. А его длинная, немытая шевелюра – всего лишь прикрытие.

Только зачем?

На Яна смотреть страшно. Лицо перекошено от ярости, вот тебе и безобидный толстячок. Сейчас, наверное, забьет этих несчастных до смерти… А нет – успокаивается. Начинает дышать всей грудью. Выждав немного, поднимает парик, нахлобучивает обратно, садится на подоконник.

Парень не так прост, как кажется. Но в данный момент меня это не волнует.

Убедившись, что продолжения боя гладиаторов не будет, я бегло просматриваю листы. С первого взгляда понятно, что искомого среди моих узников нет. Все равно, пусть посидят до утра. Ужин им принесут, а спят пусть хоть на полу, мне плевать, если честно. Я даже немного рассердилась, что все так неудачно! Новых зацепок нет, как и не было. Что же делать?

* * *

Вечером, незадолго до отбоя, меня вызывает к себе Никита.

Надеюсь, у него для меня есть новости.

Смуглая привратница в желтом комбинезоне открывает для меня дверь. Сладкая девочка, ей бы в порно сниматься. Да-да, после сегодняшнего эпизода с Таней смотрю на девочек немножко иначе.

Внутри довольно уютно. Видно, что жилище здешнего аристократа.

Самого аристократа нет. Присаживаюсь на диван.

Привратница приносит и ставит на маленький стол три высоких стакана с чем-то желтым.

Для кого третий, интересно?

Появляется Никита, он же мыслитель Ганимед. В халате, и волосы мокрые. Душ принимал. В этом халате он и впрямь выглядит как аристократ XIX века.

Хочу встать и поприветствовать его, как здесь принято, но он жестом приказывает мне оставаться на месте.

Садится между нами. Целует меня в щеку.

К чему такие нежности, хотелось бы знать.

– Есть ли новости, уважаемый мыслитель Ганимед? – спрашиваю я.

– Есть, – отвечает он. – Ты была права.

– Насчет чего?

– Насчет моих привилегий.

– А насчет нашего дела? Насчет «Стеклорезов»?

– Забудь о них. Хотя бы ненадолго. – Он, кажется, волнуется. – Выпей.

Я отпиваю из стакана. Какая приятная неожиданность!

– Это что – алкоголь?

– Ага, коктейль. Сам придумал.

– Где ты раздобыл алкоголь?

– Мне положено немножко, для стимуляции мыслительной деятельности.

– Хорошо устроился…

– Давай! – Никита поднимает стакан. То же самое делает привратница.

Мы чокаемся.

– Я всю базу на карачках проползала. А ты чем занимался весь день?

– Честно? В основном пялился в этот экран и переключался с камеры на камеру.

– Это хорошо. Заметил что-нибудь подозрительное?

– Да. Заметил, что здесь подозрительно много симпатичных девушек.

– Ну, правильно. Так-то по идее здесь все на диете сидят и спортом занимаются…

Он берет в руки пульт и начинает быстро нажимать кнопки, будто рок-н-ролл на фортепиано играет.

– Наткнулся тут на кое-что очень интересное, – комментирует он. – Сейчас покажу запись.

Пульт подрагивает в его руке.

Мне уже страшно.

На экране появляется Таня. Полностью обнаженная, она лежит на кровати. Худенькая девушка, уткнувшись лицом Тане между ног, яростно двигает головой. Таня громко стонет и красиво выгибается.

Худенькая девушка – это я.

Мы молча смотрим на то, что происходит на экране. Я не могу оторвать взгляда от Тани. Если бы во время нашего с ней соития я могла видеть ее со стороны – приплыла бы в миллион раз сильнее.

Пронзает мысль: откуда камера? Нет у Тани в комнате никакой камеры! Напротив кровати висит зеркало… Значит, камера находится за зеркалом! Значит, на базе есть два вида камер: те, что торчат на виду, и те, что спрятаны… Наверное, все зеркала этой базы односторонние, как и то, длинное, в комнате для тестов.

Я прихожу в себя, когда обнаруживаю, что Никита гладит меня по ноге.

– Вот ты, оказывается, какая… никогда бы не подумал.

Я прекрасно понимаю, что будет дальше. Если бы я даже захотела уйти, то все равно не смогла бы. Не после того, что увидела на экране.

Но я не хочу уходить. Я хочу сделать это под громкие стоны Тани.

Никита и привратница, которая успела раздеться, стаскивают с меня комбинезон.

Привратница очень красивая. Красивее, чем Викусик.

Целуется классно.

Мне хочется сделать ей больно. И я отрываю ее от себя, валю на ложе, бью ее по щекам, кусаю, царапаю.

Кажется, ей нравится. Вот сука…

Я фотографирую Милу.

Обнаженную Милу со скрипкой в руках, стоящую в беседке. Потом – стоящую на фоне беседки. Потом – стоящую рядом с беседкой на фоне озера.

Остальные сидят на траве, кто где.

Данил любуется Милой, будто произведением искусства, без капли похоти во взгляде. Он даже не сдерживается – он просто выше всех этих плотских желаний. Потрясающий человек, я бы так не смог.

Рустам старается не засматриваться. Все-таки Света рядом.

Света курит неподалеку, посматривая то на Данила, то на Милу – снисходительно, даже посмеиваясь изредка. Хотя Мила, даже одетая, а уж тем более без одежды, выглядит гораздо лучше, чем она. Свете я тоже завидую. Человек объективно ничего особенного собой не представляет, но считает себя лучше всех – и все верят! Не считая меня, конечно.

Изольда внимательно и вдумчиво наблюдает за происходящим, как исследователь, присутствующий при ритуале каких-нибудь аборигенов. Ничего личного – только наука.

Мила окончательно раскрепостилась. Позирует умело, непринужденно. Поворачивается то так, то этак. Выгибается. А когда она замирает, прикоснувшись смычком к струнам скрипки, кажется, что играет какая-то быстрая, яростная мелодия, хотя действие происходит в полной тишине. Прекрасно, именно такого эффекта я и хотел.

Очень хочется оглядеться по сторонам, но я сдерживаюсь. Даже если за нами следят – ну и что? Пусть порадуются.

…Настало время для перерыва. Данил укрыл Милу пледом, налил ей чаю из термоса.

– Маэстро, есть еще идеи? – Это он ко мне.