Наставник - Элин Пир

властностью повела мальчика прочь от группы к высокой траве, где он начал бить ее своей веткой; вяло.

Я видел, как они разговаривали; его голова была опущена, но она говорила с ним тихим голосом, который был слишком тихим, чтобы мы могли его услышать.

— Как ты думаешь, что она ему говорит? — спросил Марко.

— Я не знаю. — Я скрестил руки на груди и откинулся на пятки. — Я бы сказал ему, чтобы он упал и сделал пятьдесят отжиманий. Это научило бы его больше не делать таких глупостей. Черт возьми, он мог бы выколоть кому-нибудь глаз.

— Он плачет? — спросил Марко, сморщив нос от того, как плечи мальчика поднимались и опускались. Кайя обняла его за плечи, притянув к своей груди материнским жестом, от которого у меня что-то сжалось внутри. Когда-то я был таким же мальчиком, как Найл, но рядом не было нежных женщин, которые утешали бы меня, когда я злился или грустил.

— Я не могу поверить, что она не наказывает его, — выдохнул Марко.

— Давай, пошли. — Я заметил, что некоторые из наших мальчиков собирали высокую траву и бросали ее друг в друга. Еще две минуты, и мне пришлось бы прекратить драку. — Эй, парни, прекратите это, ладно? — крикнул я и, как только подошел к ним, задал очевидный вопрос. — Что случилось с Найлом?

Мальчикам не терпелось рассказать, и они перебивали друг о друга в своем желании заговорить первыми.

— Он просто пришел в ярость. Мы ничего не делали, я клянусь, — заверил меня Неро.

— Он что-нибудь сказал? — спросил я.

— Он просто сказал, что мы не должны называть его мамкиным сынком. — Хантер приподнял край верхней губы в ухмылке и бросил на землю горсть травы. — Как будто это большое дело или что-то в этом роде. Это не наша вина, что ему не посчастливилось стать настоящим мужчиной Севера.

— Официально Найл — мальчик с Родины, а не мамкин сынок, — поправил я его. — Я знаю, что мы обычно называем их так, но если ему это не нравится, ты не должен его так называть.

— Неважно. — Хантер пожал плечами.

— Соло, собери всех вместе, — проинструктировал я, зная, что Соломон преуспел в роли лидера, и, конечно же, высокому мальчику потребовалось всего несколько минут, чтобы собрать всех учеников полукругом вокруг меня. Даже Найл присоединился к нам, и хотя он был тихим и замкнутым, на его лице больше не было враждебности.

— Это прекрасный день, и я хочу воспользоваться им, — сказал я. — Вы станете партнерами и пойдете искать десять разных видов листьев, и когда вернетесь сюда, я хочу, чтобы вы назвали их все.

Кайя присоединилась к полукругу, но избегала встречаться со мной глазами, когда я смотрел на нее.

— Постройтесь в соответствии с возрастом, — проинструктировал я. — Вот и все, а теперь я хочу, чтобы старший встал в пару с младшим. — Я помог им найти свою пару. Соломон, наш самый старший ученик в четырнадцать лет, оказался партнером Милы, которая краснела от одного его присутствия.

Рейвен была с Неро, двенадцатилетним мальчиком.

— Я не хочу быть с девчонкой, — пожаловался он. — И ей всего одиннадцать.

— Мне будет двенадцать на следующей неделе, — защищалась Рейвен. — И что плохого в том, чтобы быть с девушкой в паре?

Неро покачал головой.

— Девчонки слабые и глупые. Ты даже драться не умеешь. Я хочу быть с мальчиком.

— Эй, у меня есть предложение, — сказала Рейвен, положив руки на бедра. — Почему бы нам не поиграть в лошадку — я буду головой, а ты будешь самим собой.

— Рейвен! — Кайя неодобрительно покачала головой, в то время как Неро хмуро посмотрел на нее.

— Я не хочу играть с тобой, и я не хочу быть твоим партнером.

— У тебя нет выбора, — сказал я ему. — Если вы с Рейвен не найдете десять листьев меньше чем за десять минут, вы будете мыть посуду сегодня вечером.

— Это нечестно, мистер Арчер, — запротестовал он, но был достаточно умен, чтобы убежать с Рейвен, прежде чем я наказал его за то, что он мне перечил.

Кайя тоже собиралась уходить, когда мой вопрос заставил ее остановиться:

— Мы можем поговорить секунду?

По тому, как она втянула воздух, я мог сказать, что она пока не хочет со мной разговаривать, но я никогда не уклонялся от конфронтации и не собирался начинать сейчас.

— О чем ты хочешь поговорить? — спросила она.

О чем я действительно хотел поговорить, так это о ее зудящей заднице и о том, что произошло между нами в кабинете полчаса назад, но я выбрал более мягкий подход.

— Что ты сказала Найлу?

Маленький треугольник образовался между ее бровями, и она смотрела на мой локоть, когда ответила:

— Ему не нужно было, чтобы я ему что-то говорила — ему нужно было, чтобы я слушала.

— Хорошо, и что он мог сказать в свое оправдание? Или угроза другим палкой считается нормальным поведением на Родине? — Мой вопрос был задан для того, чтобы спровоцировать ее посмотреть мне в глаза, и это сработало.

— Если хочешь знать, Найлу нелегко приходится с твоими мальчиками. Я думаю, что эта ветка была его отчаянной попыткой показать им, что он не так слаб и беспомощен, как они, кажется, думают, — сказала она и вызывающе вздернула подбородок.

— Ты хочешь, чтобы я поговорил с ними об этом? — спросил я.

Нерешительность светилась в ее глазах, когда она переводила взгляд с меня на Марко и обратно.

— Это зависит от обстоятельств. Что ты подразумеваешь под разговором? Я не хочу, чтобы ты наказывал их, если ты это имеешь в виду.

— Почему нет? — спросил я. — Я не терплю хулиганов, а ты?

— Нет, я не знаю. — Она откинула волосы назад, и я почувствовал в ней усталость. Кайя устала спорить со мной, и эта порка истощила ее, но она не была готова сдаться в ближайшее время. — Но я не верю, что Найл чему-то научится, привлекая более крупного хулигана, чтобы победить других хулиганов. Я считаю, что наша задача состоит в том, чтобы дать ему руководство, чтобы он мог сам решать свои проблемы.

Я прищурил глаза.

— Ты хочешь сказать, что я тоже хулиган?

Ее бровь приподнялась идеальной дугой, но она ничего не сказала.

— Нет, серьезно, — сказал я. — Когда ты упомянула более крупного хулигана, ты имела в виду меня?

У маленькой женщины хватило смелости посмотреть мне прямо в глаза и сказать:

— Конечно, о ком еще я могла говорить?

— Леди, а у вас есть немного наглости, — мой тон был низким и нетерпеливым, но Кайя, казалось, не обращала