Человек по имени Как-его-там - Пер Валё

— До восьми всего лишь две минуты, — сказал Колльберг. — привет, Ингрид.

— Доброе утро, — пробормотала Ингрид, с виноватым видом разгоняя облачко дыма у себя над головой.

Колльберг сел на место Мартина Бека и окинул взглядом стол. Сам он уже обильно позавтракал, но чувствовал, что вполне способен поесть еще разок. Мартин Бек достал еще одну чашку и налил чаю своему гостю, а Ингрид придвинула к нему масло, сыр и корзинку с хлебом.

— Я буду готов через минуту, — сказал Мартин Бек и ушел к себе в комнату.

Одеваясь, он слышал сквозь полуоткрытую кухонную дверь, как Ингрид расспрашивает Колльберга о его семимесячной дочке Будиль, а тот превозносит ее достоинства с плохо скрываемой отцовской гордостью. Когда через минуту, одетый и выбритый, Мартин Бек вошел в кухню, Колльберг сказал:

— Мы как раз ищем другую няню.

— Но я ведь обещала, что могу посидеть с Будиль, если понадобится. Разве я не справлюсь? Дети такие забавные.

— Год назад ты говорила, что дети — самая ужасная вещь в мире, — заметил Мартин Бек.

— Ой, тогда я была еще ребенком.

Мартин Бек подмигнул Колльбергу и с уважением сказал:

— Конечно, конечно, извини. А теперь ты уже зрелая женщина, ведь так?

— Какие глупости, — сказала Ингрид. — Я вовсе не собираюсь становиться зрелой женщиной, а сразу из девушки превращусь в старушку.

Она ткнула отца пальцем в живот и исчезла в своей комнате. Когда Мартин Бек и Колльберг вышли в прихожую, чтобы надеть пальто, из-за двери Ингрид доносилась громкая поп-музыка.

— «Битлз», — сказал Мартин Бек. — Просто чудо, что у нее не лопаются барабанные перепонки.

— «Роллинг Стоунз», — поправил Колльберг. Мартин Бек с изумлением уставился на него.

— Как ты их различаешь?

— О, между ними огромная разница, — сказал Колльберг, спускаясь по лестнице.

Уличное движение в такое время уже было оживленным, однако Колльбергу, которого все, кроме него, считали нервным и не очень хорошим водителем, удалось тем не менее проехать через весь Стокгольм по боковым улочкам и переулкам, совершенно не известным Мартину Беку, сквозь кварталы с высотными офисами и жилыми домами. Он остановил машину у относительно нового дома на Сандфьордсгатан в Орсте.

— Думаю, квартплата в этом районе приличная, — сказал Колльберг, когда они поднимались в лифте. — Вряд ли можно было предположить, что такому человеку, как Бертил Олафсон, будет по средствам здесь жить.

Мартину Беку понадобилось тридцать секунд, чтобы открыть дверь, хотя ключ он получил непосредственно от домовладельца. Квартира состояла из комнаты, прихожей, кухни и ванной, а из квитанции, лежавшей на коврике у двери среди рекламных объявлений и прочего мусора, следовало, что квартирная плата за прошлый квартал составила 1296 крон и 51 эре. Кроме квитанции, в этой куче объявлений и брошюр, которые бросали внутрь через щель для писем и которые накапливались здесь почти месяц, ничто не представляло интереса. В самом низу кучи лежал листок с текстом по трафарету из ближайшей бакалеи. В верхней части листка был заголовок «ОСОБАЯ СКИДКА», а ниже — список различных деликатесов с ценами до и после снижения. Стоимость банки балтийской сельди, например, снизилась с 2 крон 63 эре до 2 крон и 49 эре. Мартин Бек сложил листок вчетверо и сунул его в карман.

В комнате стояли стол, три стула, кровать и тумбочка возле нее, два кресла, низкий столик, телевизор и комод. Вся мебель выглядела так, словно ее купили одновременно и недавно. В комнате было не очень чисто. На расстеленной кровати лежало несвежее постельное белье. На столе стояла пустая, но невымытая пепельница. Библиотека, казалось, состояла исключительно из комиксов в бумажных обложках. Картин здесь не было, но зато было множество прикрепленных к стене клейкой лентой журнальных фотографий автомобилей и женщин с различной степенью обнаженности.

В кухне оказалось несколько стаканов, тарелок и чашек, лежащих в сушилке. Холодильник был включен, в нем находились пачка маргарина, две маленькие банки пива, высохший лимон и превратившийся в камень кусок сыра. В буфете были кое-какие кухонные принадлежности, пачка печенья, пакет сахара и пустая банка из-под кофе. Под раковиной стояли совок, веник и бумажный пакет с мусором. В одном из ящиков буфета было полно пустых спичечных коробков.

Мартин Бек вышел в прихожую и открыл дверь в ванную. Здесь неприятно пахло из унитаза, который, очевидно, никогда не чистили. Потеки грязи на трубах и ванне тоже указывали на то, что их чистили без особого усердия. На полочке лежали старая зубная щетка, бритва, почти полностью выдавленный тюбик зубной пасты и сломанная расческа с застрявшими между зубьев пучками волос. Полотенце, висящее на крючке, было жестким от грязи.

Картина для Мартина Бека была ясной, и он принялся осматривать гардероб.

На полу стояли две пары грязных туфель, покрытых толстым слоем пыли как снаружи, так и внутри, и брезентовый мешок с грязным бельем. На крючках висели две грязные рубашки, три еще более грязных свитера, две пары дакроновых брюк[8], твидовый пиджак, светло-серый летний костюм и синее пальто.

Мартин Бек уже собрался обследовать карманы, но в этот момент Колльберг позвал его в кухню.

Колльберг высыпал содержимое мусорного вместилища на пол и теперь держал в руках пластиковый пакет.

— Взгляни на это, — сказал он.

В одном уголке пакета было несколько зеленых зернышек. Колльберг растер их большим и указательным пальцем.

— Гашиш, — определил он.

Мартин Бек кивнул.

— Теперь понятно, почему он коллекционировал пустые спичечные коробки. Этого пакета хватило бы, чтобы наполнить по меньшей мере тридцать коробков.

В остальном результаты обыска были незначительными. Несколько сувениров указывали на то, что Олафсон побывал в Польше. Четыре старых счета в карманах его твидового пиджака были выписаны в ресторане «Амбассадор» и датированы декабрем. В ящике прикроватной тумбочки оказалось два презерватива и любительская фотография полной темноволосой женщины в бикини на пляже. На обороте фотографии кто-то написал шариковой ручкой «Берра с любовью, Кай».

Каких-либо еще личных вещей в квартире не было, и ничто не говорило о том, где может находиться в настоящее время живущий здесь человек.

Мартин Бек позвонил в соседнюю квартиру. Дверь открыла женщина. Они задали ей несколько вопросов.

— Ну, вы ведь сами понимаете, — сказала она, — что значит жить в таком доме. Как-то не обращаешь внимания на тех, кто живет в других квартирах. Кажется, я видела его несколько раз, но, по-моему, он поселился здесь недавно.

— Вы можете припомнить, когда видели его в последний раз? — спросил Колльберг.