О времени и о себе - Валерий Вячеславович Смирнов

кончилось. В одну из поездок в Калининград был у Бама дома: немецкий двухэтажный особняк, сад на два десятка плодовых деревьев, кустарники. В доме много посуды, мебель шикарная, большие часы на полу. Он сказал, что посуду откопали в саду. Такое вполне могло быть.

В сентябре наш лейтенант Коробов решил жениться и устраивал в железнодорожном ресторане торжество. Но рано утром объявили тревогу. В ресторане рассчитано было на тридцать человек: невеста с родителями, жених с матерью, приглашённые, в том числе и я, — стол накрыт, деньги заплачены, всё пропадает, хоть плачь. Тогда мы втроём, в соответствии с украинской пословицей «пусть лучше пузо лопнет, чем добру пропадать», стали пересаживаться вокруг стола, откупоривая бутылки со спиртным, наливали по десять грамм и выпивали. Помню, что пересели раз пять, и всё — я отключился. Стыдно вспомнить. Три дня лежал в гостинице пластом. Приподниму голову, глотну кефир — и сразу назад. В норму пришёл через неделю.

25 октября пришёл приказ: уволить с 27 октября. Раздал оставшуюся форму, получил денежное содержание с учётом выслуги плюс два оклада подъёмных, проездные литеры и к вечеру был в Черняховске. Билет оформил с доплатой на ближайший поезд «Варшава — Москва» в международный вагон — купе одноместное, кругом бронза, зеркала, душ. Проводник в ливрее (форменной одежде для лакеев). Ехал, как барин. Из Москвы — в Новочеркасск, откуда призывали. Сдал военный билет кадрового состава, получил военный билет офицера запаса, снялся с учёта, получил свой паспорт — и домой, в Майкоп. В Москве купил всем подарки.

Подводя итоги начального периода жизни, хотелось бы коротко отметить следующее. Послевоенная жизнь — и для моих родителей, и для нас, двух братьев и сестры, — была трудной материально. Например, мне покупали стакан молока в день, и на это уходила вся зарплата матери. Отсутствовали или были в недостатке многие товары. Но была твёрдая уверенность, что всё наладится. Жизнь подтверждала эту уверенность каждый год, каждую пятилетку. Настроение у большинства людей было оптимистичное, жизнь менялась к лучшему на глазах, для молодёжи были открыты все возможности. Так, мой товарищ Петров Василий воспитывался бабушкой, родителей не знал (сгинули в тюрьме), после ПТУ работал каменщиком. Окончил Ейское военное училище, стал первоклассным лётчиком, служил в Азербайджане. Женился, родился сын. Погиб, спасая город от падающего своего самолёта с бомбовой нагрузкой. Похоронен в Ейске на кладбище героев. Коновалов Владимир, из семьи лесничего, после ПТУ работал каменщиком. Окончил Краснодарский университет, стал в нём преподавателем, а в дальнейшем профессором. В нашей семье мы с братом получили высшее образование, сестра Катерина — неполное высшее. Родители получили новую квартиру, бесплатно!

VII

Приехав в Майкоп, встал на учёт в военкомате. Приписное свидетельство не дали, затребовали личное дело в Новочеркасске. Я попадал в первую категорию учёта, и меня должны были приписать в кадрированную воинскую часть на должность по специальности. Такой был порядок. Армейский отпуск у меня был до десятого декабря, и я поехал в Ейск за женой и сыном. В Майкопе стали жить с родителями.

Устроился на завод в цех № 1 на должность инженера-технолога. Через две недели перевели в техотдел. В то время молодой специалист, учившийся от предприятия, имел льготы на получение жилья. Предприятие развивалось, но ещё не имело средств для самостоятельного строительства. Строили пять-шесть квартир на паях с городом или с другими предприятиями. Строить можно было только пятиэтажки.

Я, Наташа и Рома год прожили с родителями, потом ушли на съёмную квартиру. Романа с трудом устроили в садик, Наташа стала работать в институте «Адыгколхозпроект» в техотделе. В 1974 году, в мае, я был назначен заместителем начальника техотдела. В этот период начальник техотдела Бринь В. С. отсутствовал целый год, а зарплату получал. В туристической поездке по Египту его жену парализовало, и он за ней ухаживал, пока она не умерла. Хитрый товарищ, он мне много проблем создал. В 1978 году я стал начальником техотдела. В нём в это время было 25 сотрудников.

В период с 1974-го по 1985-й год завод бурно развивался. Число рабочих увеличилось с трёхсот до шестисот пятидесяти человек, производственные площади увеличились в пять раз, в том числе и за счёт вторых этажей. Был построен семиэтажный административный корпус, четырёхэтажный служебно-бытовой корпус, приобреталось новое высокопроизводительное оборудование, автоматы и полуавтоматы. Мне приходилось составлять планы технического перевооружения, освоения новой техники, технологий. Главный критерий — расширение номенклатуры (списка выпускаемых изделий) и увеличение объёма производства. План технического перевооружения, заявки на новое оборудование надо было согласовывать и утверждать в ВПО (Всесоюзное производственное объединение) «Союзмашнормаль», в составе министерства станкостроительной промышленности, так как они выделяли деньги и на капитальное строительство, и на новую технику. Расчётами надо было доказать, что срок окупаемости затрат — два или три года, иногда и пять лет (это, в основном, капитальное строительство). Освоение новой техники, оборудования, новой технологии, номенклатуры — всё было жёстко увязано с прогрессивкой, премиальными. По всем показателям существовала жёсткая система отчётности, не зависимая от заводов и министерства. Чтобы не наказать коллектив, приходилось постоянно заниматься этими сложными вопросами. Приходилось составлять планы работ для цехов и других подразделений, в том числе и для работников техотдела. Кроме этого ставилась задача снижать трудозатраты, повышать коэффициент использования металла (а мы перерабатывали девять тысяч тонн стали разных марок). Мы выпускали три тысячи тонн высокопрочного крепежа (прошедшего термическую обработку) и ещё полторы тысячи тонн точёных изделий. 80 % нашей продукции шло для машиностроения и 20 % составляли товары народного потребления.

Конкурентов по работе у меня не было, были только завистники. Был такой технолог Чмыхов, инженер по термообработке. Он писал на меня кляузы директору и в КГБ по поводу увеличения нормы обслуживания одношпиндельных автоматов. Наладчики, естественно, были недовольны (так как увеличилось количество обслуживаемых автоматов на одного наладчика). Но это было не административное решение, к этому долго готовились. После беседы с представителем КГБ в моём кабинете и, видимо, с рабочими всё успокоилось. В тот момент о Чмыхове я не догадывался. Но когда я работал уже на хозяина в качестве главного инженера, он писал на меня кляузы в Ростов и даже пытался меня шантажировать. Тут всё и открылось.

В советское время я много ездил в командировки — в Москву, Воронеж, Владимир, Калугу, Харьков, Ереван. Решались вопросы по приёмке нового оборудования в составе комиссии министерства, принимал участие в совещаниях ведущих специалистов заводов ВПО «Союзмашнормаль», а их было 25 — в Прибалтике, на Украине, в Армении и по РСФСР.

Запомнилось совещание в