Ледяной лес - Ха Чиын

– Ага, и уже увидела миллион вариантов, как я попытаюсь ее разыскать.

Тристан тихо рассмеялся. Мне было невыносимо видеть его раздавленным. От веселого и полного жизни юноши практически ничего не осталось.

Мои мысли снова вернулись к Баэлю.

– Тристан, я понимаю, у тебя свои проблемы, но прошу, загляни по возможности к Баэлю. Я волнуюсь, все ли у него нормально…

– Это же наш Антонио. Не думаю, что сказанное графом могло его сильно расстроить. Конкурс уже совсем скоро. Уверен, Баэль сейчас, забыв обо всем, сочиняет новое произведение, чтобы продемонстрировать Киёлю все свое мастерство.

– Ты прав. У меня тоже скоро отборочный тур.

Только когда я произнес это вслух, вдруг осознал, что давно не садился за фортепиано и до сих пор не выбрал композицию, с которой буду выступать. Мне стоит сосредоточиться на конкурсе. Тристан и Баэль справятся со своими проблемами и без меня. Такое решение доставляло боль, но в этот раз я не мог поступить иначе: ставки были слишком высоки.

– Крепись. Пришло время думать только о себе. – С этим напутствием Тристан вышел из кафе.

Его слова почему-то заставили меня почувствовать себя виноватым.

В день отборочного испытания я спешил к зданию Зенон-холла. Театр был построен на деньги самой известной банковской сети «Зенон» и располагался не в самом центре Эдена. В отличие от Канон-холла, славившегося своей богатой историей, новый дом искусств пока не завоевал всеобщей любви. Он представлял собой гигантское, великолепно оснащенное здание, возвести которое стоило баснословных денег. В этом году отборочный тур конкурса должен был проходить именно здесь.

– Господин Морфе, добрый день. Жеребьевка состоится чуть позже. Можете пока сходить пообедать, – дружелюбно сказал Дюпре, отметив мое имя в списках.

Я кивнул и решил отправиться на площадь Монд.

На душе было неспокойно. Я до сих пор не получил ни единой весточки от Баэля, да и к конкурсу толком не подготовился.

В надежде, что набреду на Тристана, я прогулялся по площади и заглянул в «Мареранс», но друга и там не нашел. Центр города выглядел намного оживленнее, чем обычно: Эден наводнили желающие лично следить за ходом отборочных выступлений. Я остановился под башней с часами и стал рассматривать людей, пытаясь успокоиться. Однако вскоре мне наскучило это занятие, и я уже подумывал вернуться в театр, как вдруг мое внимание привлек некто, тайком наблюдавший за происходящим на площади. Он стоял в переулке, всматриваясь в толпу, и, казалось, кого-то искал. Рыжая прядь, выбившаяся из-под шляпы, показалась мне странно знакомой. Кисэ! Как обычно, одетая в мужскую одежду, без сомнений, это была она.

Я тут же вспомнил о Тристане, который в поисках Кисэ обшаривал каждый уголок Эдена, и со всех ног бросился через площадь. Однако стоило мне приблизиться, Кисэ мгновенно исчезла, словно испугалась чего-то. Я ринулся следом, свернул в пустой переулок, осмотрелся и вдруг услышал:

– …сказал лишь то, что думаю. Что опять не так?

– Ты по-разному относишься к нам. Мне, конечно, грех жаловаться, но, пожалуйста, прекрати вести себя так. Я устал чувствовать себя виноватым перед ним.

Мои ноги приросли к земле. Неужели в жизни бывают такие совпадения? Иначе как объяснить, что я стал невольным свидетелем беседы моих друзей?

– Ты другой, Тристан.

– Да. Не так талантлив, как Коя.

Я затаил дыхание. Воспитанные люди вроде меня не должны подслушивать чужие разговоры, но я не мог просто уйти. Речь шла обо мне.

Какое-то время тишину нарушало лишь мое прерывистое дыхание. Затем послышался холодный голос Баэля:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты дружишь со мной только потому, что я не представляю угрозы твоему таланту. Если бы я, как ты или Коя, был зациклен на музыке, уверен, непременно бы стал объектом твоих насмешек.

– Не говори глупостей, Тристан. Я бы никогда…

– Тогда почему ты так относишься к Кое? Все дело в его происхождении? Так?

Баэль не ответил. Снова стало тихо, только сердце стучало в ушах. Вдруг воздух пронзил крик Тристана:

– Собираешься просто сбежать? Эй, я с тобой говорю, Антонио Баэль!

– Оставь меня в покое! Я больше не хочу возвращаться к этой теме, понял? И вообще, занимайся своей жизнью. Продолжай и дальше, как собачка, бегать за своей рыжей подружкой по всему городу.

Баэль действительно сказал такое самому близкому другу? Послышался звук приближающихся шагов, и, не мешкая ни секунды и то и дело оглядываясь, я поспешил обратно на площадь. К счастью, Баэль за мной не гнался.

Интересно, из-за чего они поссорились? Скорее всего, Тристан по моей просьбе решил поговорить с ним, а Баэль высказал все свое недовольство.

Но Тристан ошибался в одном. Юный де Моцерто относился так не только ко мне. Он ненавидел всех, кроме самого Тристана.

Вернувшись в театр, я понял, что так и не пообедал. Тот разговор в переулке не давал мне покоя, я снова и снова прокручивал его в голове и настолько погрузился в свои мысли, что не сразу заметил: в фойе театра среди участников присутствовали не только мартино, но и пасграно. Конкурс де Моцерто был одним из немногих, к участию в котором допускались все музыканты.

Значит, он тоже здесь.

Я озирался по сторонам, пытаясь взглядом отыскать главного оппонента Баэля, как вдруг меня кто-то позвал:

– Господин Морфе, так и думал, что встречу вас здесь.

Он сам нашел меня.

– Для меня большая честь выступать с вами на одной сцене. Не меня ли вы ищете?

– Да, именно вас. Я хотел задать вопрос…

– Я бы с удовольствием ответил на него, но, к сожалению, сейчас моя очередь. Если у вас нет планов, то мы могли бы обсудить все после отбора. Я дождусь вас.

– Буду премного благодарен. Не волнуйтесь, я не отниму много времени.

– Что вы! Я дорожу каждым мгновением, проведенным в вашей компании. Классовые предрассудки мне чужды.

Приняв последнюю фразу за шутку, я улыбнулся. Аллен Хюберт поклонился и направился за кулисы.

Я еще не привык к его резкому голосу, но чем больше узнавал Аллена, тем больше убеждался, что он хороший человек. Я тоже был лишен предрассудков – в отличие от Баэля.

Мне искренне захотелось послушать выступление Хюберта, и я поспешил в зрительный зал. Свободных мест практически не осталось: многие пришли посмотреть отборочные выступления. На сцене появился Аллен. Он отрегулировал высоту стула, сел за фортепиано и поставил пальцы на клавиши. Выдохнув в пустоту, он закрыл глаза и начал играть. Каждое его движение было исполнено грации.

– Господин Морфе, это вы? – услышал я шепот, который вырвал меня из объятий музыки.

Юноша, позвавший меня,