Первопричина 3: СССР, любовь и магия - Артём Соболь

— Нюхать и мастурбировать?

— Это обязательно, — поражаясь познаниям Лены отвечаю. — Это я с радостью. Посмотреть хочешь?

— Да я тебе сейчас…

Второй удар, цели так же не достигает. Зато Лена, теряет равновесие, разворачивается и падает врерёд, разбивает колено, садится и плачет. Пока она не убилась, поднимаю её, забрасываю на плечо и несу домой.

— Воспользоваться решил? — болтаясь у меня плече спрашивает Лена и как-то слишком вяло бьёт меня по спине. — Подлец… А я была о тебе лучшего мнения. Ну давай, сопротивляться я всё равно не могу, так что пользуйся.

— Обязательно Лен, обязательно, — занося её в дом улыбаюсь. — Тебе как больше нравится сзади, спереди или сверху? Могу предложить позу шестьдесят девять.

— Сволочь ты, — вздыхает Некрасова. — Самая последняя. И то что я твоя тётя тебя не смущает? А то что я старше?

— Чем роднее тем плотнее. А возраст… А возраст вообще не помеха. Женщины, они понимаешь… Как вино. В разумных пределах чем старше тем вкуснее. Особенно такая категория как милфы. Ух, я их обожаю. Жаль правда что ты такая маленькая. Была бы покрупнее, повыше на полметра и обладала мышечной массой, так я вообще бы в руках себя не удержал. Что поделаешь, слабость у меня. Люблю больших и сильных женщин. Независимых не люблю, а больших очень. Ты там как? Не решилась ещё в какой именно позе?

— Отпусти! Кричать буду! Милицию вызову. Отпусти!

— Ага, — затащив пьянь в её комнату киваю и бросаю на кровать.

Снимаю с неё туфли и как только снимаю последний…

— Я хочу видеть твои бесстыжие глаза, — переворачиваясь на спину выдыхает Лена. — Хочу навсегда запомнить твоё выражение лица. Мерзкую улыбку. Грубое рычание хищника. Боль… Б… Бу…

— Тошнит? Тазик принести? — интересуюсь и тут же уворачиваюсь от пощёчины.

Глядя на совсем неважно выглядящую женщину вздыхаю,

желаю спокойной ночи и выхожу. Встаю у двери… В комнате слышится возня, грохот, мат и шебуршание. Дверь с грохотом распахивается. Лена едва удерживаясь на ногах сдувает упавшую на лицо прядь волос. Кривясь рычит…

— На, извращенец проклятый! — сунув мне в руки какую-то фиолетовую тряпку нагло улыбается она. — В коллекцию.

— Спасибо, — развернув тряпку, которая оказывается трусами выдыхаю и прижимаю их к груди. — Вот это удача. За один вечер два трофея. Ты если что зови меня. Правда чистые я не возьму, меня ношеные привлекают. Такие… Желательно промокшие. У них свой особый аромат… Подкинешь ещё парочку? А ты только плавки носишь или у тебя и стринги есть?

— Да пошёл ты! — кричит она и едва не прищемив мне голову захлопывает дверь. — Урод! Ы-ы-ы! Ненавижу…

— Я тебя тоже люблю, Леночка. Спокойной ночи, — улыбаюсь закрытой двери из-за которой доносится плачь в перемешку с матом: — Фу блин, трусы. Надо в стирку бросить. И руки помыть. А то эти кружева подозрительно влажненькие.

Бросив предмет одежды в корзину для белья, мою руки запираю входную дверь, ухожу в свою комнату, раздеваюсь, падаю на кровать и…

— Будет весело, — устраиваясь поудобнее усмехаюсь. — Ну, а пожить и в общаге можно. Ничего страшного в этом нет.

Однако… Меня напрягает возрастающий с каждым днём градус безумия. Особенно безумие Лены. Ведь если разобрать то всё что она наговорила… Почему-то мне кажется, что она этого хотела. Но как? Я же не… Ну да, теперь я милфхантер, тут я даже поспорить не смогу. А когда мне начали нравится большие и сильные женщины? Вроде бы не было за мной таких наклонностей. Само как-то вышло. А Лена…

Она определённо хотела этого. Я конечно, не знаток, таких случаев как с Некрасовой у меня не было. Но, мне кажется, то есть я в этом уверен, женщины намокают не от злости, а в случаях возбуждения. Хотя чёрт его знает, тут всё не так. Но если так, то дело плохо. Очень плохо…

****