Мария Каллас - Клод Дюфрен

Не вдаваясь в подробности столь неприглядной истории, все же хочется сделать два замечания: «почти 1000 долларов» долга, возмещенного Марией, представляли собой именно те 700 долларов, возвращенных доктору Лонтцаунису. Она же сама и воспользовалась этими деньгами, поскольку они были потрачены на дорогу для ее возвращения в Грецию вместе с Евангелией. Что же касалось «старого и больного отца» Георгиоса Калласа, то развод не принес ему больших огорчений, так как вскоре он снова женился. Из этого следует, что острая неприязнь Марии к матери имела какие-то другие, более веские причины. Нам известно, что в детстве Мария чувствовала себя обделенной материнской любовью. Кто способен оценить обиду, нанесенную неокрепшей детской душе, когда родная мать отдавала предпочтение старшей дочери только из-за того, что та была красивее и способнее ее? Несмотря на все уверения Евангелии в обратном, у нас имеются неоспоримые доказательства того, что именно Джекки была ее любимицей, а вовсе не Мария.

Дотошная скрупулезность, с которой Мария подсчитывала свои расходы перед журналистами, заставляет нас задаться вопросом: Каллас была скупой? Знавшие ее близко люди, в частности Мишель Глотц и Жак Буржуа, единодушны в своем мнении: да, это было так. Звезда бельканто очень не любила тратить деньги. Памятуя о пережитых тяжелых временах, она испытывала постоянный страх перед нищетой, как это часто происходит с теми, кто бедствовал в юности.

Семейные неурядицы ничуть не повлияли на профессиональную карьеру Марии. Отныне и впредь она будет большими шагами идти к всемирной славе. Не успев прибыть в Старый Свет, Мария вновь подтвердила свою всестороннюю одаренность. Лукино Висконти, как помним, давний поклонник ее певческих способностей, познакомил ее с людьми из творческого союза «Амфипарнас», куда входили представители римской творческой интеллигенции, придерживавшейся левых взглядов. Висконти и сам не делал секрета из того, что вступил в коммунистическую партию, несмотря на то, что был сыном герцога, а может быть, именно из-за этого… Бравада денди.

Надо отметить, что новое высоко интеллектуальное окружение Каллас нисколько не походило на то общество, в котором до сих пор она вращалась. У нее установились самые доверительные и теплые отношения с членами «Амфипарнаса», который решил возобновить постановку оперы «Турок в Италии», сочиненную Россини в 1814 году и нигде с той поры не исполнявшуюся. Эта опера с ее светлой и жизнеутверждающей музыкой, как и многие другие произведения автора «Севильского цирюльника», должна была войти в серию спектаклей, организованных творческим союзом «Амфипарнас», и поставлена на сцене театра «Элизео», который со своим залом на тысячу триста зрительских мест по сравнению с «Ла Скала» больше походил на камерный театр.

Впервые Марии было предложено исполнить роль комического персонажа. Кроме того, в партитуре была ссылка на колоратурное сопрано. Переход от исполнения произведений Вагнера, Беллини и Верди к героине Россини был весьма рискованным предприятием. Но Каллас как раз был свойствен подобный вызов судьбе. Никогда еще она не пребывала в столь приподнятом и веселом настроении… и не была такой дисциплинированной, как во время репетиций этого спектакля. Когда очередная репетиция подходила к концу, она иногда просила дирижера оркестра Джанандреа Гавадзени поработать с ней еще два или три часа. Это лишний раз демонстрирует высочайшее творческое рвение, не покидавшее ее никогда, по крайней мере до встречи с Онассисом.

В результате надежды на успех Марии и ее новых друзей из «Амфипарнаса» оправдались с лихвой. 19 октября 1950 года публика театра «Элизео» с радостным изумлением узнала, что исполнительница Турандот и Изольды способна с такой легкостью перевоплощаться в соблазнительную и веселую кокетку, коими отличаются произведения Россини. Можно сказать, Мария ощутила прилив творческой свободы от того, что у нее открылся талант комической актрисы. Что же касалось вокальной части исполнения, то здесь Каллас чувствовала себя как рыба в воде, будто никогда ранее не пела партии совершенно другого регистра. Комментируя ее блестящее выступление, итальянский критик Бенедуччи писал: «Существует определенное представление о том, как пели сопрано в те далекие времена; она удивила всех своим ми бемолем, взятым вовремя и в нужном месте в конце очень трудной арии».

В 1954 году, на этот раз на сцене «Ла Скала», Мария повторила и подтвердила свою редкую способность исполнять партии комических персонажей. Выступление в опере Россини стало событием в творческой жизни Марии: «Турок в Италии» привел к тому, что Мария и Висконти объединились в творческом союзе на весь театральный сезон 1954/55 года. К глубокому удовлетворению… и некоторому огорчению того и другого. Во всяком случае, Мария не переставала восхищаться режиссером-постановщиком спектакля, о чем заявила во всеуслышание.

«Настоящий восторг испытываешь от того, что тобой руководит такой великий человек, — говорила она в интервью. — Работа с Лукино доставляет мне истинное удовольствие. Каждый жест, каждая подсказанная им интонация добавляют персонажу новые яркие краски. Когда с ним репетируешь, то не замечаешь, как проходит время».

В то время Менегини нисколько не огорчался театральными увлечениями супруги; совсем скоро ему предстоит изменить свое мнение. Впрочем, на небосклоне появилось новое созвездие. Я не оговорился, так как речь идет именно о созвездии, когда мы упоминаем имя такого величайшего маэстро, «папы» музыкального мира, как дирижер Артуро Тосканини. Похоже, знаменитость до этой самой поры еще ни разу не слышала пение Марии. Тесные узы связывали Тосканини с миланским театром «Ла Скала» и, в частности, с Ренатой Тебальди. И вот в сентябре все того же 1950 года супруги Менегини получили телеграмму от дочери мэтра, в которой сообщалось о том, что он ждет их в Милане накануне своего отъезда в Америку.

Они отправились на улицу Дюрини, где жил Тосканини. Было заметно, что Мария нервничала. Ее приводила в трепет одна только мысль о том, что ей вот-вот предстояла встреча с мировой знаменитостью и пение перед ним. Если верить Менегини, — хотя можно ли принимать на веру то, что скажет этот человек тридцать лет спустя? — Тосканини, который был вначале весьма сдержан, пришел в восторг, стоило ему только прослушать отрывки из оперы «Макбет». По случаю пятидесятилетия со дня смерти Верди, что мировое сообщество собиралось отмечать в следующем году, великий дирижер выразил желание поставить это произведение на сцене «Ла Скала», естественно, с Марией в главной роли. По его словам, в передаче все того же Баттисты, Мария оказалась той «женщиной, которую он давно искал. Он поставит «Макбет» с ее участием. Уже на следующий день он встретится с Гирингелли, чтобы договориться с ним».

Мария сказала мэтру, что директор «Ла Скала» на дух ее не выносит. В ответ знаменитый музыкант назвал того ослом. Однако этому проекту не суждено было осуществиться. Марии, к ее великому сожалению, так и не представился случай спеть под руководством этого дирижера. Менегини полагал, что виной тому были происки недругов его жены и закулисные интриги. Вполне возможно, что и так, и все же следует заметить, что загоревшийся этой идеей Тосканини вскоре охладел к певице, из-за чего проект так и не претворился в жизнь.