Протокол "Наследник" - Александра Лисина

черная шерсть… Пасть у нее оказалась здоровенной, моя лохматая бестолковка точно туда поместится, а клыки — вообще мрак. Когда зверюга оскалилась, мне даже показалось, что они покрыты кровью, да и морда выглядела влажной, словно псина недавно искупалась. И ладно, если бы она просто отреагировала на незнакомое лицо, а потом успокоилась, так нет же — едва мы встретились взглядами, как пес настороженно принюхался, после чего поднялся, вздыбил шерсть на загривке и целенаправленно двинулся в мою сторону!

«Крог. Представитель семейства псовых. Стайное хищное животное, — порадовала меня информацией справочная. — Может быть одомашнено».

Вот дерьмище!

Кому тут в голову пришло одомашнить здоровенного волчару ростом почти с меня⁈ И какого хрена эта зверюга не сидит на цепи, а свободно бродит по улицам⁈

Я лихорадочно огляделся, но до ворот было далеко — не добегу. И рядом, как назло, не оказалась никого, кто мог бы перехватить ощерившуюся зверюгу. Ни одного случайного прохожего, ни одного свидетеля. И чем, спрашивается, я крогу не угодил⁈

От меня что, плохо пахнет⁈

«Внимание! Потенциально опасная форма жизни», — бесстрастно сообщила Эмма, когда я торопливо попятился обратно в лес, а крог, напротив, явственно ускорил шаг и приглушенно зарычал.

Бежать нельзя. Точно набросится. Раз зверь относится к семейству псовых, то и повадки у него, вероятно, такие же. Надо бы укрытие какое поискать… может, удастся на дерево взобраться?

Я вскинул голову, но окружающие меня зелено-фиолетово-синие деревья, как назло, внизу почти не имели веток, за которые я мог бы ухватиться. Как на подбор, стволы у них были ровные, гладкие, просто так не взберешься. Но и бежать тоже не вариант — собака всяко будет быстрее.

Что же делать?

Я молча выругался, услышав новое рычание и увидев мелькнувшую за кустами стремительную тень, а затем прижался спиной к стволу и прикусил губу.

«Эмма, ты сможешь уничтожить крога так, чтобы нас никто не услышал?»

«Ответ положительный. Существо подходит для процедуры поглощения. Содержание потенциально полезных веществ составляет двенадцать целых и четыре десятых процента от общей массы. Рекомендуется начать процедуру поглощения сразу после контакта существа с управляющим полем».

Я скривился, когда кусты напротив меня раздвинулись, выпуская свирепо скалящегося зверя, который при виде меня пригнулся и явно приготовился к прыжку, а затем мысленно вздохнул.

«Начинай».

На этот раз процесс в деталях я не увидел — не успел попросить Эмму показать картинку с частицами, но и так зрелище оказалось не для слабонервных. Как только я дал команду, уже сорвавшаяся с места зверюга неожиданно замерла и задергалась в судорогах, словно ее подключили к высоковольтному проводу. Ни лаять, ни выть она была не в состоянии — судя по сдавленному хрипу, мышечный спазм лишил ее возможности издавать громкие звуки. Она ни пошевелиться толком не могла, ни атаковать, ни удрать, поэтому вынужденно стояла, тряслась, словно в лихорадке. Потом у нее изо рта пошла густая желтая пена. Глаза закатились. После чего под ее кожей загуляли огромные желваки, а спустя буквально пару минут от крога в мою сторону протянулся тонкий, вполне различимый красно-бурый ручеек, тогда как сам зверь начал так же стремительно усыхать и скукоживаться, будучи не в силах противиться пожирающему его изнутри найнииту.

Наконец, на траву с тихим шелестом начал осыпаться прах, в который неумолимо обращалась некогда густая шерсть. Еще через миг у уже мертвой, практически лысой твари высохла и жутковато потрескалась кожи. Глаза окончательно ввались. Язык посинел, почернел и тоже ссохся, став похожим на перекрученный от жара тонкий листок. Затем деформировался позвоночник, грудная клетка, оставшаяся без ребер, резко ввалилась внутрь. У крога, от которого, по сути, осталась лишь оболочка, резко подломились лапы, и только тогда он упал, прямо в полете обратившись в густое облако праха, что чуть позже осело на землю внушительной горкой.

При виде нее я с досадой отвернулся. А потом почувствовал резкий прилив сил, глянул на исчезающий в моей ладони ручеек и мысленно покачал головой.

Сорян, лохматый. Я этого не хотел, но выбор невелик: или ты, или я. Тем не менее я все же подошел к останкам, притоптал оставшийся от зверя прах, на всякий случай закидал сверху травой, присыпал сухими листьями (вроде как похоронил) и только тогда вернулся на дорогу, предварительно припрятав в кустах свой приметный пакет.

У деревенских ворот, на мое счастье, и сейчас никто не появился, а значит, исчезновение крога наверняка осталось незамеченным.

Ну? Кто готов помочь бедному сироте?

Как это, никто?

Тут что, зомби-апокалипсис случился, пока я был занят с псиной⁈

Я покрутил головой. А потом заметил неподалеку знакомую телегу на пару с приметной рогатой лошаденкой, и решительно двинулся в ту сторону.

Деревня, к слову, и впрямь оказалась небольшой. Всего-то два с половиной десятка домов, построенных по той же технологии, по которой возводились дома и у меня на родине. Ни тебе камней, ни бетона, ни высокотехнологичных материалов — деревня она и есть деревня, поэтому повсюду виднелось лишь дерево. Примитивные деревянные заборчики, такие же деревянные ставни и двери, покатые крыши, одна-единственная дорога, упирающаяся в давно не обновляемый тын…

Убогое, если честно, зрелище. Да и людей на улице почему-то нет. Даже мой дед и тот куда-то запропастился. Лишь нервно озирающаяся, тревожно всхрапывающая лошадка доказывала, что он где-то поблизости.

На миг у меня даже мелькнула мысль, а не забраться ли в телегу и не угнать ли ее нафиг, пока никто не видит. Но как только я осторожно приблизился, рогатая скотина скосила на меня темный глаз, недвусмысленно ощерила зубы, а потом попыталась меня лягнуть и всем видом показала, что чужаку не дастся.

Ладно, понял, без хозяина к тебе лучше не приближаться.

Но блин, куда подевались люди?

Ау! Кто-нибудь живой тут вообще есть⁈

Неожиданно мне на глаза попался дом с болтающейся на одной петле дверью, и вот тогда в мою душу закралось страшное подозрение. После чего я на цыпочках подкрался к окну, заглянул внутрь, увидел, что в доме перевернуто все вверх дном, а на полу виднеются уже засохшие бурые пятна, и с проклятием отпрянул.