Что удивительного в благодати? - Филипп Янси

«все прощено». «Вас всех перережут, — твердят вожди хуту. — Отомстят за полмиллиона убитых нами тутси».

Сейчас, когда я пишу эти строки, американские солдаты пытаются примирить четыре государства, сложившиеся на развалинах Югославии. Вместе с большинством американцев я воспринимаю новости с Балкан как ужас и бессмыслицу, но, перечитав «Подсолнух», я увидел в балканской катастрофе очередной этап вечной исторической драмы. Где царит непрощение, там, по словам эссеиста Ланса Морроу, вступает в действие закон Ньютона: каждое злодеяние порождает равное и столь же жестокое возмездие.

Разумеется, сербы воспринимаются как виновники всех бед Югославии. (Стоит присмотреться к эпитетам, которые расточает в их адрес журнал «Таймс» в якобы объективной колонке новостей: «В Боснии творятся варварство и насилие. Грязные лжецы и циники манипулируют племенными предрассудками, пускающими в ход пропаганду насилия и старинную кровную вражду для достижения омерзительной политической цели: «этнической чистки»»). Весь мир, охваченный праведным и вполне естественным негодованием по поводу сербских жестокостей, упускает из виду один «незначительный» факт: сербы попросту осуществляют на деле страшную логику непрощения.

Нацистская Германия — режим, уничтоживший восемьдесят девять родственников Симона Визенталя, — включила в число объектов «расовой чистки» также и сербов. Да, в 1990–е годы сербы десятками тысяч убивали иноплеменников. Но в пору нацистской оккупации Балкан в 1940–х годах немцы с помощью хорват истребили там сотни тысяч сербов, цыган и евреев. Историческая память жива: в последнюю войну неонацисты сражались на стороне хорват и хорватской армии, оголтело размахивая флагами со свастикой и старой символикой хорватских фашистов.

«Никогда более» — этот вопль жертв, переживших геноцид, подхватили сербы, презревшие решения ООН и негодование всемирного сообщества. Никогда более они не позволят хорватам распоряжаться на территории, где живут сербы. Никогда не подчинятся мусульманам, ведь в результате последнего столкновения с мусульманами сербы на пятьсот лет оказались под игом Турции.

По законам непрощения не ответить ударом на удар значит предать своих предков и забыть их жертвы. Однако в законах мести имеется один существенный изъян: никогда не удается выровнять счет. «Турки поквитались в 1389 году, в битве при Косово. Хорваты — в 1940–х. Теперь наш черед», — говорят сербы. Но они прекрасно знают: наступит день, и нынешние изувеченные, изнасилованные жертвы поднимутся, чтобы отомстить палачам. Дверь распахнута, кружат летучие мыши…

Льюис Смедз пишет:

Месть — это страсть поквитаться, пламенное желание причинить столько же боли, сколько причинили тебе… Проблема в том, что мститель никогда не удовлетворится. Счет никогда не сравняется, не наступит справедливость. Каждый акт мести порождает цепную реакцию. Обидчик и обиженный связаны воедино, и оба способствуют эскалации боли. Оба не могут сойти с конвейера, поскольку непременно хотят поквитаться, и лента не останавливается, не дает никому ускользнуть.

Даже если прощение несправедливо — несправедливо по определению, — оно хотя бы дает нам шанс остановить маятник возмездия. Ныне, когда я пишу эти строки, насилие или прорывается в открытую или тлеет у самой поверхности земли на границах Китая и Тайваня, Индии и Пакистана, России и Чечни, Великобритании и Ирландии. На грани войны стоят евреи и арабы Ближнего Востока. За каждым раздором — десятилетия, века, а в случае арабов и евреев — тысячелетия конфликтов. Каждая сторона пытается сравнять нанесенную в прошлом несправедливость, возместить причиненный ей ущерб.

Богослов Романо Гвардини вынес окончательный диагноз этому смертельному недугу — жажде мщения: «Пока мы повязаны путами обиды и мести, удара и ответного удара, агрессии и самообороны, мы будем постоянно наносить и получать новые раны… Только прощение избавит нас от чужой несправедливости». «Если каждый последует принципу глаз за глаз, — сказал как–то Ганди, — кончится тем, что все ослепнут».

Много есть примеров тому, как действует закон непрощения. В трагедиях Шекспира и Софокла сцена к концу спектакля устлана трупами. Макбет, Ричард III, Тит Андроник, Электра убивают, убивают и убивают, пока не насытятся местью, а потом живут в страхе, что кто–то из врагов затаился, уцелел и в свою очередь станет мстить.

Тот же закон иллюстрирует трилогия Форда Копполы «Крестный отец» и «Непрощенный» Клинта Иствуда. Мы видим этот закон в действии, когда террористы Ирландской революционной армии подкладывают бомбу в лондонском магазине в отместку за жестокости 1649 года (эту кару Оливер Кромвель обрушил на ирландцев за резню 1641–го). В Шри Ланка и в Алжире, в Судане и во враждующих республиках бывшего Советского Союза — все тот же закон.

«Признайте геноцид армян, — говорят армяне туркам, — и мы прекратим взрывать ваши самолеты и убивать дипломатов». Турки стойко отказываются от любых признаний. Во время кризиса с заложниками иранское правительство заявило, что отпустит заложников невредимыми, если американский президент извинится за то, что Соединенные Штаты в свое время поддерживали режим шаха. Джимми Картер, возрожденный христианин, знающий, что такое прощение, заслуженно стяжавший репутацию миротворца, отказал в этой просьбе. «Никаких извинений, — заявил он. — Национальная гордость поставлена на карту».

* * *

«Добрым словом и пушкой добьешься большего, чем просто добрым словом», — сказал Джон Диллинджер. Вот почему нищие страны до половины национального дохода тратят на оружие. В падшем мире сила сильнее всего.

Гельмут Тилике вспоминает самое первое собрание библейского кружка, которое он вел. «Дана мне всякая власть на небе и на земле», — твердил он про себя, пытаясь увериться, что даже пришедший в ту пору к власти Адольф Гитлер — лишь марионетка в руках всемогущего Бога. Кружок по изучению Библии состоял из двух престарелых леди и совсем старого полупарализованного органиста. По улицам маршировали гусиным шагом гитлерюгендовцы. «Царство небесное подобно горчичному зерну…» — уговаривал сам себя Тилике.

Этот образ — горстка святых молится взаперти, а снаружи печатают шаг батальоны мирской власти — так часто совпадает с моими ощущениями. Оружие веры практически бессильно против безблагодатной власти. Стоит ли выходить с пращей против атомной бомбы?

Однако история убеждает нас в том, что и благодать не бессильна. Великие вожди народов — Линкольн, Ганди, Кинг, Рабин и Саадат — уплатили высшую цену, посрамив безблагодатный закон. И все они внесли свой вклад в создание такого мира, где примирение станет возможным. Как изменился бы облик нынешнего мира, если бы Ираком правил Саадат, а не Саддам, если из пепла гражданской войны в Югославии восстал бы новый Линкольн!

Политики имеют дело с внешним — с границами, деньгами, преступлениями. Подлинное прощение имеет дело с тем злом, которое таится в сердце человека и против которого политика бессильна. Инфекция зла, расовая ненависть, нацизм распространяются