Грааль никому не служит - Андрей Басирин

– Здорово, – я с сожалением отпустил зверька. – А мы не опоздаем?

– Нет. Извини, Андрей. С ребятами ты ещё погуляешь. А я хотел тебе показать свою Землю.

Аэр двинулся дальше. Скорость была всё так же невелика. Иногда мы останавливались, чтобы осмотреть какие-нибудь достопримечательности.

– Видишь тридцатитиэтажку? – внезапно спросил капитан. И гордо пояснил: – Двадцать первый век, памятник архитектуры.

– Красивая, – согласился я. – И как только сохранилась?

– Это реликт. Мы бережём её, следим, чтобы она не рассыпалось в пыль. – Он помолчал немного, а потом добавил: – Наша служба – такой же реликт. Андрей, у людей нет врагов. Рунархи не воюют, а с негуманоидами нам нечего делить. Самая большая опасность для нас – мы сами. Второе Небо. Провинциальные планеты вроде Каза.

– Разве Каз может сражаться с Землёй? – удивился я. – У нас даже космофлота нет. А тут всё вон какое… – Я запнулся, подыскивая слово, и наконец нашёл: – Могучее.

– Да, могучее… Дело не во флоте, Андрей. И не в технологиях. Армии и спецслужбы существуют, потому что существуют другие спецслужбы и армии. Знаешь, иногда я завидую рунархам.

Он умолк, кусая губы.

– Нас тянет на окраины, к ледяному Лангедоку. К засиженным птицами скалам Айесты. Потому, что мы чужие сами для себя. А рунархи везде дома.

Те, кто не спешит, всегда успевают вовремя. Когда мы прибыли к орбитальному лифту, выяснилось, что нас могут отправить в Гавань немедленно. Только что на орбиту ушёл сверхнормативный груз. Прилети мы раньше, пришлось бы ждать.

– В туалет не хочешь? – спросил капитан. – Когда отправимся, придётся терпеть. Орбитальный лифт ходит медленно.

Я послушно сходил в туалет. Потом мы отметились в регистрационном компьютере и отправились на стартовую площадку. Погрузчик, привезший наш аэр, растёкся металлической кляксой и впитался в пол. На мгновение зеленовато-бирюзовые плитки стали ярче, а затем погасли.

– Далеко не уходи, – предупредил капитан. – На краю болтанка большая. Если тебя унесёт, так и будешь всю дорогу висеть в воздухе.

Я кивнул, хотя ничего не понял. Мне было интересно: как же мы полетим? Почему-то я представлял себе вырастающие по краю площадки решётчатые фермы, непроницаемый купол, отгораживающий нас от черноты космоса.

Действительность оказалась куда прозаичней. Пол под ногами тряхнуло; служебные помещения, находящиеся за пределами бирюзового поля, медленно поползли вниз.

– Сядь. Когда можно будет ходить, пол станет желтым.

– Что значит «нормально ходить»?

Вместо ответа Николай достал из кармана ручку и бросил её к краю площадки. Ручка покатилась по плиткам, затем подпрыгнула на полметра и повисла в воздухе. Упала. Вновь подпрыгнула – но уже выше. Так повторилось несколько раз.

– Не люблю лифт. Болтаешься, словно яблоки в авоське. Но в Гавань иначе не попадёшь. Когда стартуют большие корабли, у катеров сбоят двигатели. Тоже приятного мало.

Я уселся рядом с капитаном. Меня укачивало; к тому же выяснилось, что плитки пола – это обман. На самом деле это силовое поле.

Прозрачное.

– Красиво… – пробормотал я, глядя на уходящий вниз город.

– Ага, – отозвался Николай. – На границе атмосферы ещё красивее. Только надоедает быстро.

Он улёгся на спину. Лицо его расслабилось: мой наставник нырнул в эфиросферу. Чудак человек! Неужели ему не нравится эта красотища?

Земля величаво уплывала вниз. Маскирующее поле в отдалении пропадало. Шпили и купола выныривали из небытия, чтобы тут же опасть до размеров кукольных домиков. Горизонт окутался зыбким многоцветным сиянием. Глядя на него, хотелось петь и смеяться. Прохладный ветерок прокатился над полом. Плитки приобрели цвет янтаря: гравитационные возмущения прекратились.

Восхищался я долго: целый час. Потом надоело. Заняться было нечем. Николай Джонович всё так же лежал, глядя невидящими глазами в чёрную даль.

На меня навалилась агорафобия. Мне хотелось закрыть глаза и не открывать никогда. Воздух на площадке оставался таким же, как на Земле, но мне казалось, что я задыхаюсь. А то вдруг становилось холодно до гусиной кожи. Глупость, конечно: откажи терморегуляция – и я вмиг превращусь в ледышку. Всё-таки космос вокруг.

– Смотри, – Николай указал в небо. – Вон Гавань. Там строят земные корабли.

Над нами висел металлический бублик неправильной формы. При взгляде на него кружилась голова.

– Да, здорово, – без энтузиазма отозвался я. – Очень красиво. – И зачем-то спросил: – А вы в космических боях участвовали?

– Да. Я дрался на Лионессе.

– Расскажите!

– А что рассказывать? Ты думаешь, это приключение? Стрельба, росчерки лучевых ударов… Ты смотрел «Звездный Джаггернаут»?

– Ну… – Я всё ещё не понимал, куда он клонит. – Но это же старый фильм.

– Помнишь корабельную дуэль в космосе? Когда Джаггернаут сражался против Чёрного Рейдера?

Я кивнул. Наш знаток физики, Мишка по прозвищу Злобный Крендель как-то здорово раскритиковал этот фильм. За это я неделю на него дулся.

– В этом фильме, – продолжал Николай, – корабли уворачивались от лучевых залпов, а пилоты джойстиками координировали маневры истребителей, несущихся со скоростью света. Знаешь, как бы всё это выглядело на самом деле?

Я помотал головой.

– Во-первых, бой начался бы гораздо раньше. Как сенсоры определили противника, так и пошла бы пальба. Дистанция в несколько световых секунд уже достаточна. Во-вторых, никаких манёвров: от залпа можно увернуться, лишь используя тремор пространства. В-третьих, стреляла бы автоматика. В мире Джаггернаута не существует пси-мод «счетчица». Люди там проигрывают компьютерам в скорости реакции. Улавливаешь?

– Улавливаю. В общем, всё выглядело бы не так красиво.

– Некрасиво – полбеды. Неинформативно. Лучи лазеров в космосе не видны, грохота взрывов не слышно. Пылевые облака не возникают. В результате фильм выглядел бы так: на экране появляется маленькая точка – это вражеский корабль. Время идёт, а точка не меняется. Противник давно уничтожен, но продолжает полёт. Понимаешь, Андрей, конструкторы обычно проектируют корабли так, чтобы в случае аварии взрываться было нечему. Сверхнадёжные реакторы, двигатели, арсеналы. На борту – ни одного живого человека, вся автоматика в руинах, но корпус летит. А значит, зрителю непонятно, что произошло. Кто победил. Поэтому киношные бои такие красивые – там другие правила. А в жизни смотреть особо не на что. Жив – уже здорово.

Он помолчал и добавил:

– Если честно, экзоразведчики вообще не должны сражаться.

– Как это?

– Очень просто. Есть Первое Небо – Земля, Ордусь, Камелот, Основание и Гайя. Есть Второе – это колонии, которые мы открыли, и которые от Земли почти не зависят. А ещё есть неоткрытые миры. Так вот, наше дело – осваивать их. Шпионаж в колониях, дипломатия и торговля – этим не мы должны заниматься. – Капитан помрачнел и добавил: – Только учти: я тебе ничего не говорил.