Труд во имя - Роман Масленников

– Бать, дай затянуться? – Аркадий наклонился к отцу и без проса вынул сигару из его рук. Дед намерено не сопротивлялся. Встал и занялся следующей сигарой.

– Кури. «Кури, кури, сынок. Мои нервы не железные», – на этот раз гильотина щелкнула четче.

С трудом распрощавшись с приемной дочкой – вернулись из Индийской командировки загоревшие родители, Михаил с Алиной – Геннадий Петрович и Вера Марковна отметили, что знают еще много сказок, и не все они еще рассказаны. «Припасем для своих», – пообещал Геннадий.

– Вера, может, нам пора сделать это? Ну, ребенка завести.

– Я не против. Хочу, чтобы это был мальчик. – Вере Марковне было известно, что среди новорожденных мальчики начинают раньше ходить, а девочки – говорить. Больше всего же ей хотелось найти в дитенке не собеседника – их хватало и на работе и дома, – а спутника. Хорошие спутники были в дефиците.

– Почему?

– Хочу назвать его Остапом, – добавила она еще один аргумент.

– И я, кажется, понимаю, почему.

Похождения сына турецко – подданного были любимым чтивом Веры Марковны. Желать подобной увлекательной жизни себе и будущей дочери – если таковая появится – она не могла по естественным причинам. Аферистки – женщины мало известны истории, а Вера Марковна хотела продолжить свою ключом бьющую карьеру, хотя бы в судьбе сына.

Чтобы встал на ноги, и побежал быстрее, нечего особо разговаривать.

А может быть, Вере Марковне полюбился Остап Бендер, когда она узнала возраст его описанных в «Двенадцати стульях» свершений. Двадцать восемь лет. Не то, чтобы Геннадий Петрович в чем – то уступал этой возрастной планке, но все же красавцы, про которых пишут книги, влекли и манили замуж. Но обмануть, как мадам Грицацуева, Вера Марковна себя бы не дала, она была в этом уверена.

Геннадий Петрович, тем временем собиравшийся в Екатеринбург, чтобы сначала разобраться со всеми российскими бизнес – инкубаторскими точками, а затем совместить заграничные поездки с отдыхом, все – таки собрался на Святую землю. «Тоже загар хочу!»

Израиль – Израиль. Курорт, врачи, природа. Где там все?

На подлете к внутреннему городскому аэропорту Эйлата – поселку городского типа с населением пять тысяч человек и десятком сетевых отельных сетей – видна только пустыня, выжженная земля, овеваемая пустынными ветрами.

«Здесь рыбы нет», – почему – то именно эту фраза пришла на ум Геннадию Петровичу.

Страна легенд, страна мифов и грез. «На треть бывший наш народ» – в общем – то, жалкие лузеры, сбежавшие от российской реальности. Работать экскурсоводами, продавцами, таксистами, уборщиками и ругать правительство – это, конечно, подвиг. На вопрос расслабленных туристов: «Вы про какое правительство сейчас говорили?» – экскурсовод достает два паспорта – синий и красный – и отвечает: «Думайте сами». Такие будут ругать все правительства, от которых у них паспорта.

Геннадию Петровичу только с пятого раза правильно выдали сдачу. О чем – то это может говорить.

Столица Израиля – отдельный вопрос, по которому мнения разделились. Министерство культуры, равно как и вся гидовская братия, выступают за Иерусалим. Персонал отеля и уличные торговцы – за Тель – Авив. В конечном итоге, какая разница, где находится столица, если других забав у граждан Земли обетованной нет?

Море в Эйлате, самой южной окраине, довольно прохладное в декабре. Живность морская намного беднее, чем в соседнем Египте. Но все равно, все поедут в Израиль, потому что Моссад умеет подкармливать акул на пляжах Шарм – Эль – Шейха. В ответ секретные агенты Египетской разведки сумели выкрасть российского туриста прямо с пляжной дискотеки. Но поддержки в СМИ это не нашло, и пьяный русский, ничего толком не поняв, утром проснулся в своем номере с холодной бутылкой пива в руке. «Надо же, не остыло!»

Ветер дул и дул, разносил легенду великого Израиля и его избранного народа. Брендинг, о великий брендинг – израильтяне поднаторели в этом занятии, заразив попутно окружающие страны. В Эйлате через залив виднелся гигантский, размером с футбольное поле, флаг иорданского города Акоба.

Геннадий Петрович съездил на экскурсию в Иерусалим. По пути двупаспортный экскурсовод вдохновлял – Стена плача, Храм гроба господня, Вифлеемская звезда. На подъезде к городу он оборонил в случайно включенный микрофон фразу о том, что как всегда полдня простоим в очередях. И фраза обретала актуальность с каждым культурным объектом.

По словам экскурсовода, имевшего наряду с исторической подковкой и явно одесские корни: «Вот шо – то чую, но не пойму, шо именно?» – так примерно были охарактеризованы ждавшие ощущения. Геннадий Петрович не почувствовал ничего, кроме толчков иностранных туристов и непереносимой жары туристических измученных тел. «Вот Брестская крепость – это настоящее место силы, вот там – колбасит!» – вспомнил Геннадий настоящие ощущения от настоящего исторически – важного места. Какая же может быть Голгофа с каменными ступеньками? А вот разрушенные восточные ворота со следами от пушечных выстрелов… Хотя кто знает, может всесильные время и ветер выветривают впечатления, силу и историю из учебников и голов, не говоря уже об улицах, площадях и храмах?

Еда – вот настоящий козырь Израиля. Культ кошерной пищи, якобы восстановленный вместе с Ивритом из глубины веков, не является препятствием поправиться за неделю на пять килограммов. Утром – завтраки без мяса, вечером – ужины без молока. Ну и что? А сладости, а рыба, а микроскопические концентрированные жизненным соком овощи. Кстати, об овощах. Сказать, что в условиях пустыни, их выращивать сложно – не сказать ничего. Каждая капелька воды, скормленная помидору, фиксируется компьютером. И машина прикидывает, в каком объеме напоить сельскохозяйственную культуру в следующий прием пищи.

Выращивание пищи – самая известная израильская инновация. Но надо двигаться дальше, иначе малочисленному израильскому народу расти некуда.

Вернуться в Израиль хотелось, но не на следующий год, и даже не лет через пять. Как – нибудь попозже, когда сражение с реальностью доведет до ручки.

Теперь – на Дон!

Известна притча о том, как сварить лягушку. Если бросить в кипящую воду – скользкая тварь выпрыгнет. Но если ее посадить в холодную воду и постепенно повышать температуру – продукт свариться в должном виде. Геннадий Петрович давно варился в пиаре, но еще не сварился – это точно. Но было уже близко к тому. Возможно, дело было в том, что он давно не был дома, то есть в агентстве, в Москве. Агентство «РосПиар» уже давно называли домом его сотрудники. «Где домашний телефон?» – говорили они, когда кто – то не ставил трубку на «базу». «Где мои домашние туфли?» – спрашивали они, когда уборщица переставляла «сменку». «У Вас доставка на дом есть?» – интересовались они у службы доставки горячей пиццы или суши, когда сильно задерживались или отмечали праздник. Ох уж этот дом: когда – то из него хотелось уйти, но чаще – вернуться.