Тихие гости - Татьяна Мастрюкова

спасибо, Аня. Такой доброй я быть не хочу! — замахала руками Сонька. — Я и так очень добрая!

— Ага, — припомнила я. — А кто хотел, чтобы ее причислили к лику святых при жизни, чтобы развернуться и всем показать?

— Ну да. Я и хотела всем добро делать, — состроила невинное лицо Соня.

Это у нее всегда прекрасно получалось — невинное лицо в смысле.

— А почему ты при этом грозила мне кулаком и хватала за горло? Говорила, что я на втором почетном месте после Леры в очереди на уничтожение.

— Я грозила? Ты ошибаешься. Это было в другой раз.

И София, решив, что со мной уже закончила, повернулась к Валерии:

— Лера... или как там тебя! Ты же знаешь, Лера, что я тебя вздую?

— Да я тебя саму спичикну, ты и полетишь!

— Не смеши мои тапочки. Спичикнет она меня. Ты слышала, Ань? Она меня спичикнуть вздумала. Хватит ржать. Давай с тобой посмотрим вместе, как она меня спичикнет.

— Да я и Аньку спичикну! Хватит ржать уже!

— Прекрати за мной повторять. Придумай что-то свое. Или фантазии не хватает?

Но Лера уже не смеялась. Наоборот, задумалась, нахмурившись.

– Слушайте, я тут подумала. Собак они не кормят.

В деревне собак не слышно. А дядя Гена папе рассказывал, что прошлой, что ли, или позапрошлой зимой волки какого-то рыбака или охотника сожрали в местном лесу, только сапоги остались. Может, это и не волки вовсе были?

— Господи, Лера! Ты соображаешь вообще? Ты почему нам раньше это не рассказала, до того, как мы в лес ходили? - взвилась Сонька.

— Но вас же не сожрали, — пристыженно отмахнулась Лерка. — И вообще я только сейчас вспомнила.

— А что ты еще забыла вспомнить? — Соня никак не унималась.

— Так, спокойно, спокойно. Ясно же, что, если мы будем местных собак кормить, вряд ли они захотят нас сожрать. Ну, по логике вещей.

Подруги обменялись злобными взглядами, но сочли мои слова разумными и прекратили бучу.

Можете про меня думать что хотите, но я все равно чужого пса, да еще такого здоровенного, побаивалась. Это же животное, кто знает, что ему в башку взбредет, несмотря на его миролюбивое поведение на пустынной дороге, где при желании нас с Соней вполне можно было бы сожрать в свое удовольствие.

Поэтому бесстрашную Лерку я встретила с лопатой. Подруга безропотно сложила на нее остатки куриных ножек, которые мы уже обгрызли.

Вадимка не привередничал. Подождал, пока я приноровлюсь держать лопату ровно и одновременно так, чтобы его не зашибить, потом деликатно подошел и все в одно мгновение с лопаты сожрал. Прямо действительно за один укус.

Мы с девчонками даже обалдели. Представили сразу, что это могли быть не куриные, а наши ножки.

Пес, казалось, внимательно слушает наши рассуждения. И даже все понимает. Потому что в конце он очень характерно чихнул, будто тихонько прыснул со смеху. А когда мы испуганно замерли, потому что первый раз услышали от него хоть какой-то звук, старательно помахал хвостом.

Удивительное животное. Непонятно, чем питался такой здоровенный пес, как ему хватило сил прибежать сюда из далекой деревни и, главное, зачем? Анисимовна точно не собиралась его кормить, а остальных деревенских, кроме дяди Гены, мы еще не встречали.

Почуял он, что ли, что мы приедем?

И этот запашок от него специфический. Нет, не мокрой псиной, как следовало ожидать. А какой-то неуловимой тухлятиной, которая остро ощущалась в чистом морозном воздухе. Хотя при этом общий вид собакена был вполне себе нормальный, не драный, не свалявшийся.

Бросив лопату у крыльца, мы решили воспользоваться случаем (то есть тем, что вышли на улицу) и прогуляться.

Погода была не солнечная, зато спокойная, без ветра и снега. Воздух казался вкусным и свежим, особенно когда Вадимка не слишком приближался к нам со своим тухловатым запашком. Заснеженные крыши домов, а также заваленные сверху и с обеих сторон снегом заборы, звенящая тишина придавали деревне какую-то сказочную таинственность. Будто мы попали в зачарованное место, где нет никого живого, кроме нас троих. Трое в заснувшей деревне, не считая собаки. И одновременно было что-то тревожное и давящее в этом нетронутом тихом пейзаже. Слишком все чистенько, слишком спокойно.

Я слепила снежок и запульнула в чей-то забор. Проход к калитке у этого дома был более-менее расчищен. Снежок глухо стукнулся о торчащую из сугроба верхушку доски и рассыпался.

Сонька с Леркой немедленно последовали моему примеру. Лерка первый раз промазала, тут же слепила другой снежок, запустила его, а потом принялась как заведенная лепить и бросать в забор снежные снаряды.

Мы с Соней не отставали, и скоро вся снежная куча у забора была прорежена ямками от снежков, а добрая половина снежных шапок, красующихся по верху забора, сметена.

Мы так старались, пыхтели, работали молча, слаженно и безостановочно, что в конце концов сами расхохотались над абсурдностью ситуации.

Видимо, и здесь не было собаки, потому что ответом на нашу стрельбу была тишина. Хозяева, понятно, отсутствовали. Вряд ли нас было видно за сугробом, но глухие удары по забору, отлично различимые в деревенской тишине, не услышал бы разве что глухой.

Зато вокруг нас стали собираться те самые вихри, похожие на маленькие торнадо, которые мы уже встречали по дороге в деревню.