Не девушка, а крем-брюле - Татьяна Булатова

– Демократично, – скривилась Ирина Вольдемаровна и представила, как ее младшенький, почуяв свободу, пустится во все тяжкие, невзирая на груз отцовского имени. – Но я бы не была так спокойна на вашем месте…

– Мы можем поступить проще, – Галине Семеновне порядком надоела эта строящая из себя интеллигентку Вихарева. – Вы возьмете на себя контролирующие функции и проведете вечер вместе с детьми. Или же… – она с вызовом посмотрела на директора. – Пригласите молодежь к себе.

– Это невозможно, – тут же отказалась вихаревская мать. – Правда, Игорь?

– А чё невозможного-то? Надо было сразу сказать, заказали бы автобус, отвезли бы эту шелупонь к нам в профилакторий. Гуляй – не хочу.

– А потом – труп в лесу, – мрачно пошутил Ладов. – Нет уж, Игорь Николаевич. Приказ есть приказ: время неспокойное. Пусть лучше под боком.

– Не понимаю, – сложила губы сердечком Ирина Вольдемаровна. – Зачем вам это все?

– Я уже тоже не понимаю, – честно призналась Галина Семеновна и подумала о том, что, если еще явятся Низамовы и отец Хазовой, она просто снимет с себя всю ответственность и, чего бы это ей ни стоило, скажет Василисе решительное «нет».

Но ни с Низамовыми, ни с Хазовым никаких проблем не возникло. Буквально накануне торжественного дня вручения аттестатов к подъезду Ладовых подкатила служебная машина Андрея Александровича, откуда вышел сам Хазов, открыл багажник, достал оттуда ящик минеральной воды, две бутылки шампанского, несколько коробок конфет. Банки с икрой, недолго думая, засунул в карманы пиджака и, крякнув, поднял звякавший бутылками ящик и пошел к подъезду. «Помочь, Андрей Александрович?» – крикнул из окна водитель машины, но ответа не дождался. Хазов никогда не перепоручал помощникам то, что мог сделать сам. Особенно если речь шла о дочери.

Андрею Александровичу долго не открывали. Похоже, старших Ладовых не было дома. «Черт!» – выругался Хазов и покрутил головой, пытаясь определить, в какую из соседских дверей впихнуть привезенный провиант. Пока соображал, за ладовской дверью послышалось шуршание. Андрей Александрович, недолго думая, пару раз постучал носком ботинка по потрескавшейся филенке, и на удивление быстро дверь открылась.

На пороге стояли три девицы, одна из которых пребывала с ним в родственных отношениях, а двух других он видел впервые.

– Папа? – удивилась Юлька и покраснела.

– Я на минуту, – Андрей Александрович словно заразился смущением дочери. – Вот привез.

– Это Гуля, это Василиса, – быстро сориентировалась младшая Хазова, пока отец устанавливал ящик в прихожей.

– Андрей Александрович, – представился Хазов. – Вам можно дядя Андрей.

– Вы, наверное, хотели с моими родителями поговорить? – догадалась Ладова.

– Да, собственно говоря, и не собирался, – хмыкнул Хазов. – А зачем?

– А у нас все как с ума сошли, – встряла Гулька, не робевшая перед авторитетами. – Васькиных предков уже замучили: «А что? А чего? Кто будет? Будет ли спиртное?»

– Это нормально, – улыбнулся Андрей Александрович. – Обычное родительское волнение.

– Обычное-обычное, – запыхавшись, поддержала Хазова Галина Семеновна, поднимавшаяся по лестнице с тяжелыми сумками в руках. Переставив их через порог, она с облегчением выдохнула: – Донесла, слава богу.

В сумках стояла та же самая минералка, что привез Андрей Александрович. Заметив это, Хазов расстроился.

– Галина, – представилась старшая Ладова высокопоставленному гостю. – Василисина мама. А вы, я так понимаю, папа Юли?

– Я – папа, – растерялся Хазов.

– Он и мама, и папа, – хихикнула Юлька и стала гнать отца: – Давай, пап, уезжай, мы тут сами.

– Уеду-уеду, – проворчал Андрей Александрович. – Можно вас?

Галина Семеновна вопросительно посмотрела на Хазова.

– Я привез шампанское. Женщины на работе сказали, что так положено. Все-таки повод. Но сам не знаю. Распорядитесь этим, как сочтете нужным. И вот еще… – Андрей Александрович, смутившись, достал из карманов банки с икрой. – Торопился, не успел упаковать. Уж извините.

– Ничего страшного, – приняла извинения Галина Семеновна. – Вы не волнуйтесь. Шампанское мы им откроем. Пусть выпьют чисто символически. При нас с Юрой. А потом уйдем.

– Забирать когда? – уходя, поинтересовался Хазов.

– Мне кажется, девочкам стоит остаться ночевать у нас, – предложила Галина Семеновна. – Все равно спать не будут. Положим их в зале. Места хватит…

– Спасибо, – поблагодарил Андрей Александрович.

– За что? – удивилась Ладова.

– Ну, что дочь мою привечаете…

– На самом деле – вам спасибо, – смутилась Галина Семеновна. – Если бы не Юля, может быть, ничего бы этого и не было. А так у них вроде даже компания образовалась. Не знаю, надолго ли. Но все равно…

– А мне не все равно! – заорала на Гульку Василиса, как только та в очередной раз озвучила свое отношение к предстоящему событию. – И тебе не все равно: только умудряешься, чтобы все тебя уговаривали.

– Меня?! – возмутилась Низамова и подпрыгнула на месте. – Да я вообще могу не приходить, если я так тебе мешаю.

– Ты не мешаешь, – Ладова взяла себя в руки. – Ты мне портишь настроение. Вот скажи, зачем ты все время называешь моих одноклассников идиотами?

– Не все время, – отказалась взять на себя вину Гулька.

– Ты просто не замечаешь! Они же тебя не называют так!

– Ну… этого я знать не могу, – заюлила Низамова.

– Зато я могу! – рявкнула на подругу Василиса. – Чего ты бесишься, Гуль? Ты как собака на сене: вроде вместе со всеми и в то же время сама по себе. Думаешь чего-то. Психуешь.

Низамова промолчала, но Ладова почувствовала, что попала в самую суть проблемы.

– У меня такое чувство, что ты вообще ищешь повод, чтобы сюда не приходить. А повода нет, вот ты ко всем и цепляешься.

– Я не цепляюсь, – буркнула Гулька и уселась рядом с Ладовой, накручивающей розы на торте. – Ты вроде сказала, больше к плите не подойдешь.

– В последний раз, – объяснила Василиса и подхватила пальцем кремовую каплю, чтобы та не испортила совершенного рисунка. – На, – мазнула она насупившуюся Низамову по губам.

Та облизнулась и проговорила:

– Я чувствую себя дурой.

– В смысле? – Василиса застыла со шприцом в руке, из которого уже полезла зеленая субстанция. – Ч-черт! – выругалась Ладова и испортила-таки торт обрушившимся на глазурь зеленым червяком в продольных полосках.

– Все твои девчонки будут по парам, а мы с тобой, как белые вороны. Медляк начнется, друг с другом танцевать, что ли, будем?

До Василисы наконец дошел смысл того, что пыталась объяснить Низамова. И тогда Ладова расхохоталась: