Пробуждение Силы. Том I - Евгений Астахов

проскальзываю у него между широко расставленных лап и, оттолкнувшись от земли, запрыгиваю ему на холку. Острая шерсть колет кожу даже сквозь одежду, но я уверенно сижу у него на плечах. На миг откинув корпус, избегаю смертоносного захвата. Ладони бессильно хлопают в пустоте.

Тогда зверь бьет меня затылком в грудь. Рёбра хрустят, как весенний лёд. Воздух вылетает с хрипом. Однако моя цель совсем близко, и я не дам ей уйти. С рыком вонзаю два корня прямо в звериную морду. Два рубина, полыхающие злобой, лопаются, обдав меня кровью.

Мучительный вой накрывает лес, заставив мелких обезьян замереть в шоке на долю секунды. Ослепший вожак в помешательстве размахивает руками над собой, пытаясь дотянуться до меня. И ему это удаётся. Учжицу срывает меня с плеч и слепо метает прочь. На секунду укрепив спину энергией в полёте, чищу телом от острых корней наше поле битвы. Даже несмотря на Ки, хребет и поясница покрываются сеткой порезов и проколов.

Взбешённый зверь ревёт и мечется, а в рядах мелких обезьян наступает смятение. Практики сейчас окрашены кровью животных и заминку используют с толком — прорежают кольцо врагов, готовясь отступать. Судя по виду, им тоже крепко досталось.

— Бежим! — надрывно орёт Бэй.

— НЕТ! — хриплый рык выходит из моей глотки вместе с каплями крови.

Я отказываюсь упускать свою добычу.

Ты — мой!

К их чести, адепты остаются, чтобы прикрыть меня от возможных поползновений более мелких особей. Правда, те особо и не рискуют приближаться к своему вожаку.

Рёв лидера Учжицу раскачивает деревья. Он беспорядочно кружится, разламывая собственноручно созданную ограду из шипов. Ки врага бушует, шерсть тускло светится от переполняющей его энергии.

На огромной скорости зверь мчится мне навстречу. Даже без глаз, одним лишь обонянием тот прекрасно чует меня, но этого недостаточно, чтобы бить прицельно.

Его движения теряют точность, позволяя свободно осыпать крепкую тушу ударами, но эффект невелик.

Если не могу пробить его шкуру, превращу мозги ублюдка в кашу. Любой кулачный боец знает, сколь опасно, когда содержимое черепа бьётся о своё вместилище. Я вхожу в знакомый ритм, словно вновь вбиваю топор в вековой ствол. Насколько бы широк и прочен он ни был, я срублю его!

Шквал ударов набирает скорость. Костяшки трещат, покрытые кровью. Противник теряет силы, пропуская всё больше атак.

В какой-то момент ему удаётся вслепую достать меня. Могучий Учжицу хватает моё тело, поднимает и старается выжать, как мокрую тряпку. Боль прокатывается от головы к ногам. Мышцы, напитанные Ки, на пределе и вот-вот лопнут. Хрустят кости. Скорее инстинктивно, чем осмысленно, я вонзаю пальцы в ослепший глаз обезьяны. Тот ревёт от боли, захват ослабевает, и я вырываюсь, падая на землю.

Бой продолжается. Живым отсюда уйдёт только один.

Лин!

Сердце лупит набатом. Смерть кладёт руку мне на плечо, но я сбрасываю её костлявые пальцы ударом по морде свирепого хищника. Боль внутри подпитывает потоки энергии, что несутся сейчас через акупунктурные точки. Наконец, я чувствую, Ки двигается именно так, как надо.

Сил на уклонение и манёвры не остаётся. Я рублюсь с вожаком лицом к лицу, словно два измождённых оленя, сцепившихся рогами. Удар за ударом, никакого изящества, только сила и ярость, щедро окрашенные болью и кровью. Кто кого переупрямит на этой границе между жизнью и смертью?

Убийственный ритм нарастает барабанной дробью в висках. Ещё несколько секунд, и я отключусь

Сестрёнка, я приду за тобой!

Что-то внутри твердеет и нарастает. Моё ядро потрескивает, но его оплетают листья стали. Тело становится подобным доспеху. Мои удары крепчают, а вражеские — слабеют. Слышен хруст, но хрустят не мои кости, а его свиное измочаленное рыло. Для меня он просто ещё одна ступенька на пути в столицу.

Уже пройденный этап.

Мой рёв подобен грому. Всё вокруг меня застывает, стихают животные крики. Сотни горящих глаз смотрят не на человека, а на страшного зверя и, чуя скорую гибель вожака, пускаются в бегство.

Моего оппонента не устраивает подобный исход боя. Он с трудом поднимается и ковыляет ко мне нетвёрдой походкой. Учжицу — истинный лидер, даже не будучи человеком. Он готов биться за своё место под солнцем на вершине могучего древа, что степенно наблюдает за этим лесом уже сотни, а может, и тысячи лет.

Вдохи отдаются болью. Под сердцем что-то колет, но сейчас мне откровенно плевать. Грудная клетка хрустит и стенает. Я вбираю в себя всё больше сладостного запаха леса, отчасти родного, но всё ещё нового, что дарит мне этот момент прорыва на новый этап.

Каменный Карп выпрыгнул из реки в небеса, обернувшись Железным Журавлём.

Мы сходимся с могучей тварью в последний раз. Теперь я равен ему или даже сильнее. Кожа на костяшках уже висит лоскутами, но каждый мой удар заставляет голову обезьяны откидываться назад.

В ядре мерцают жалкие крохи Ки, и я вкладываю их в один финальный удар.

Возможно, мне кажется, но кулак охватывает свечение, когда он влетает в искалеченную морду зверя. Слышен хруст, череп Учжицу сминает, и, как поваленный дуб, ослепший зверь опрокидывается на спину, чтобы уже не подняться.

Мир опять стихает, а ещё предательски меркнет. Начинаю заваливаться навстречу поверженному вожаку, но меня спасает выставленное вперёд колено. Погребальный саван падает мне на плечи. Костлявая подступает, как никогда близко, но не в силах забрать в свои объятья.

Сегодня у неё будет лишь одна сильная добыча.

Меня стремительно уносит и погружает в хаос воспоминаний. Внутренним взором вижу разрозненные картины из нашего безмятежного детства. Я несу на спине маленькую сестрёнку, чтобы показать сотни блестящих рыб, идущих на нерест вверх по реке. Она заливисто смеётся и хлопает в ладоши. Я присматриваю за ней, когда отец уходит на вырубку, а мать — за травами. Лин размазывает кашу по лицу. Я наблюдаю, как она демонстрирует удар, которому её научил Мастер. Сестрёнка светится от гордости за проделанную работу, и я разделяю с ней это чувство.

— Аранг всемогущий! Он прорвался на новый этап! — слышу знакомый и одновременно чуждый голос.

Ему нет место в моих грёзах. Стараюсь отогнать его, но настойчиво звучит уже другой.

— Это даже лучше, чем мы могли себе представить.

— За это надо обязательно выпить! — до меня доносится третий.

Риго? Бэй? Ферин?

Что для меня значат эти имена? Почти ничего, когда сейчас я вижу драгоценное детство и любимую сестру. Однако какое-то липкое, обволакивающее чувство прорывается в мои грёзы, а странные обрывки фраз лишь подкрепляют его.

Кашляю.