Пробужденный - Коллин Хоук

– Не знаю. Молчание Исиды было частью сделки. Исцелив Амона-Ра, она воспользовалась его слабостью и принудила помочь Гору. Видишь ли, знание истинного имени – бога, человека или животного – дает тебе над ним неслыханную власть.

– Ну не знаю. Меня подруги по сто раз в день называют…

– Потому что Лилия – не твое истинное имя.

– Я даже не уверена, что оно у меня есть.

– Оно есть у всех и записано на сердце. Истинное имя отражает твою истинную суть, тот образ, которым ты можешь стать в идеале.

– Значит, у тебя такое имя тоже есть?

– Конечно.

– И это не Амон?

Он покачал головой.

– Имя Амон было даровано мне при посвящении, когда нас с братьями избрали для этой службы.

– Тогда, может, это и есть твое настоящее имя?

Амон взял мою ладонь и приложил к своей груди.

– Нет. Мое сердце на него не откликается.

Пальцы Амона слегка сжали мои, и я снова почувствовала струящееся от них тепло. Впрочем, оно не могло сравниться с жаром, который излучало его сердце.

Я мягко высвободила руку; парень отпустил ее с заметной неохотой. Я прокашлялась и демонстративно углубилась в свои заметки.

– Что-то глаза Гора по описанию не очень похожи на твои.

– И да, и нет. Мне продолжать?

Я кивнула и, переместив раскрытый блокнот на колени, занесла карандаш над чистым листом.

– Исида вплела истинное имя Амона-Ра в заклятие, которое должно было рассеяться, если он выполнит три ее желания. Во-первых, она попросила помочь Гору воцариться на троне отца. Во-вторых, теперь Амон-Ра обязан был каждую ночь брать ее в путешествие по загробному миру, чтобы она могла видеться с мужем.

– А в-третьих?

– А о третьем желании вряд ли бы осмелился попросить кто-нибудь, кроме нее. Исида заявила, что ее сын должен не только унаследовать трон Осириса, но и стать законным наследником самого Амона-Ра.

– И он его усыновил?

– Именно. Ради своей свободы Амон-Ра поклялся, что исполнит все желания Исиды – в том числе назовет Гора сыном.

– Бьюсь об заклад, Сет не очень обрадовался.

– И это мягко сказано. Он немедленно вызвал племянника на бой и положил начало долгой и кровопролитной борьбе.

– А Амон-Ра не пытался их остановить?

– Нет. Он счел, что битва с Сетом послужит отличной возможностью для Гора проявить свою силу и доказать, что он достоин милостей небесного бога. Амон-Ра придумал для соперников три задания, чтобы испытать их силу, мастерство и колдовской дар. Сперва они три месяца бились в облике гиппопотамов, но ни один не смог одержать над другим верх. Тогда им было велено высечь из камня по кораблю и пустить их по Нилу, но Гор схитрил и построил свой корабль из дерева, умело раскрасив его под камень. Когда ладья Сета затонула, Гор выиграл соревнование, но затем его трюк раскрылся, и Амон-Ра отнял у него победу.

Решающим испытанием должна была стать охота. Амон-Ра объявил, что признает царем того, кто сумеет найти и укротить золотого жеребца Небу, блуждающего в пустыне. Однако Сет прослышал про зоркие глаза Гора и испугался, что тот отыщет жеребца раньше него. Мучимый завистью и отчаянием, он прокрался в покои племянника, вырезал его глаза и зашвырнул далеко в дюны. Затем он отправился на поиски Небу, оставив ослепленного Гора истекать кровью.

Вместе с чудесными глазами Гор потерял и бессмертие. Целыми днями он скитался по пустыне в обществе одного лишь сокола, который стал ему верным товарищем. Птица приносила ему мясо, и Гор ел его сырым, потому что не мог развести огонь. Со временем он осознал, что сила и жажда власти сделали его высокомерным. Каждый день он обращал слепое лицо к солнцу и клялся своему новому отцу, Амону-Ра, что усвоил урок и станет таким царем, в котором нуждается его народ.

Шли недели. Наконец Амон-Ра решил, что Гор наказан достаточно. Приняв облик старухи, он сошел в пустыню и стал плакать, взывая о помощи. Гор послал сокола на звук и сам пошел следом. Клекот птицы служил ему путеводной нитью. Добравшись до старухи, он с участием спросил, чем может помочь, – как вдруг ощутил нестерпимый жар. Поняв, что перед ним Амон-Ра, Гор упал на колени в песок и стал молить о прощении. Он уже не желал трона, а хотел лишь вернуться к матери, чтобы в последний раз обнять ее перед смертью. Его искреннее раскаяние тронуло небесного бога, и тот объявил, что Гор не только узрит мать собственными глазами, но и обретет новую, небывалую силу.

Амон-Ра даровал ему новые глаза, причем левый сохранил свою лунную силу, а правый уподобился полдневному солнцу. Так Гор стал настоящим наследником своего названого отца. Уаджет, око Гора, изображали в качестве амулета по всему Египту. Считалось, что он отгоняет зло и защищает своего владельца от вреда. Это символ покровительства Амона-Ра и напоминание о том, что порой нам нужно лишиться всего, чтобы наконец узреть истину.

– Значит, ты поэтому можешь читать мысли людей?

– Да, хотя это не главный дар Амона-Ра. Еще я могу подпитываться силой от солнца, видеть в темноте и находить сокрытое.

– Так ты меня и нашел в Нью-Йорке?

– Да, и благодаря нашей связи. Думаю, я нашел бы тебя и без нее, но потратил больше времени. Твой город – величайший из всех, которые видели мои глаза.

Я фыркнула.

– Это ты еще в Китае не был. Думаю, там найдутся и побольше.

– Мне сложно это представить.

– Почти всем сложно – даже тем, кто родился в двадцать первом веке. И что, Сет нашел золотого жеребца?

– Да, но не сумел его укротить. Исцелив Гора, Амон-Ра наслал на Сета песчаную бурю, которая его поглотила. Он пропал из Египта и не объявлялся там снова до самого моего рождения. Жеребец Небу остался легендой. Многие погибли, пытаясь его выследить. Они думали, что, выполнив задание Амона-Ра, тоже станут его наследниками и смогут претендовать на египетский престол. Но никому это так и не удалось.

– Расскажешь мне еще про этого чудесного коня?

– Может быть, позже…

– А я думала, что солнечным богам отдых не нужен.

– Твои вопросы утомят и бога, – пробормотал Амон, смежив веки.

– Ну конечно, ты же у нас старичок. Сколько тебе тысячелетий? Шесть? Семь?

Амон недовольно приоткрыл один глаз.

– И все же я не настолько стар, чтобы не укротить одну прекрасную мучительницу, которая со скорпионьим упорством жалит меня вопросами и находит удовольствие в самых изысканных искушениях.

Я открыла было рот, чтобы спросить, какие искушения он имеет в виду, как вдруг Амон вздохнул и с детской непосредственностью пристроил голову у меня на плече. Я не сдержалась и зарылась носом в его шелковистые волосы. Макушка Амона пахла чем-то сладким, как у новорожденного, а еще – горячей смолой и миррой. Парень поерзал, устраиваясь поудобнее, натянул на нас обоих одеяло и почти мгновенно уснул.