Исследователи Гора - Джон Норман

— Нет, госпожа. — Блондинке приходилось быть с Саси весьма почтительной. Иначе ее постоянно пороли бы кнутом.

— Ты должна радоваться. Тебя посчитали достаточно привлекательной и выставили на нос судна.

— О! — неуверенно откликнулась дикарка. Потом она посмотрела на разрисованную голову кайлуака и улыбнулась.

— На колени! — рявкнул Шока. — Теперь на животы! Быстрым, уверенным движением он стянул между собой ноги блондинки, потом проделал то же самое с Саси.

— Поднимайтесь, — приказал Шока, и они опять встали на колени. Все было готово для того, чтобы подвесить рабынь на кольцах.

До Шенди оставалось не более трех пасангов. Слева легкая двухмачтовая галера с желтыми парусами покидала порт. Позади нас в направлении порта Шенди шел корабль — судя по флагам, из Аспериха. Вдали виднелись еще два судна. Одно среднего класса, округлой формы, второе — тяжелая галера с красными мачтами. Оба корабля были с Ианды.

— Что нас ожидает в Шенди? — спросила блондинка у Саси.

— Меня — не знаю, а тебя постараются побыстрее сбагрить на рынке, — сказала Саси.

— Меня продадут? — воскликнула девушка.

— Конечно, — ответила Саси. Блондинку передернуло от ужаса.

— Не бойся, — успокоила ее Саси, — попадешь к хорошему хозяину, он быстро выбьет из тебя дурь.

— Да, госпожа, — пролепетала девушка, посмотрела на меня и быстро отвела взгляд. Потом она села на пятки и постаралась как можно сильнее прогнуть спинку и выпятить грудь. Она неплохо научилась себя демонстрировать.

Попробовала бы она сделать по-другому. Ее тут же огрели бы кнутом или хорошенько поддали под ребра.

В ней уже пробудилось парадоксальное свойство рабыни: гордиться своим телом, пусть даже его сковывают кандалы и стягивают веревки.

Я продолжал разглядывать белокурую дикарку. Разумеется, в начале путешествия Улафи и в голову бы не пришло поместить ее на носу судна. Скорее всего, девчонку заперли бы в клетке в трюме и для верности прикрыли брезентом, чтобы она не испортила впечатления от корабля. Но Улафи и Шока много добились за время поездки. Теперь ее было не стыдно привязать к носу судна. До чего все-таки странная вещь женская красота. Она не имеет ничего общего с симметрией и правильностью черт. Она не подходит ни под какие мерки и стандарты, и ни один математик не в силах разгадать ее загадочных уравнений. Мне так и не удалось познать тайну красоты, но я безмерно рад, что она существует.

Девушка еще раз взглянула на меня и тут же отвернулась. Тело ее сотрясала дрожь.

Я улыбнулся, вспомнив ее глаза. Глаза рабыни.

Я вытянул руку в сторону гавани, до которой оставалось не более двух с половиной пасангов, и произнес:

— Шенди.

— Да, господин, — прошептала она.

— Там тебя продадут, — добавил я.

— Да, господин.

— Ты будешь принадлежать мужчинам.

— Да, господин.

— Чего тебе хочется больше всего? — строго спросил я.

— Услаждать мужчин, — пролепетала она.

— Почему тебе этого хочется?

— Потому что я — рабыня.

— В самом деле?

— Да, господин.

— Тебе очень хочется быть рабыней?

— Это тренировка, господин?

— Да.

— Конечно, господин. Мне очень хочется быть рабыней.

— Ладно, это не тренировка. Отвечай, хочешь быть рабыней?

— Нет, господин. Нет! Нет! Нет! — Девушка разрыдалась.

— Понятно, — произнес я и отвернулся.

Дрожа и всхлипывая, блондинка упала на колени передо мной.

До Шенди оставалось не более двух пасангов. Движение становилось все более плотным.

— Да, господин, — прошептала она. Я оглянулся.

— Что ты сказала?

— Да, господин, — повторила она.

— Что — да?

Она смотрела на меня со слезами на глазах:

— Я действительно жажду быть рабыней.

— Но это не тренировка.

— Я знаю, — прошептала она, с трудом сдерживая рыдания.

Слезы заливали ее щеки. Она прижалась ко мне и нежно поцеловала мое правое бедро, ниже среза туники. Затем она опять робко подняла на меня глаза. Я не ударил ее.

— Не бойся, — успокоил я, — ты настоящая рабыня.

— Да, господин, — промолвила блондинка. Затем опустила голову, ее маленькие кулачки сжались. — Нет, — неожиданно сказала она, — я не рабыня.

— Ты пытаешься сопротивляться ошейнику? До добра это не доведет.

— Почему? — спросила она, глядя на меня. — Почему?

— Потому что ты — рабыня.

— Нет, я не рабыня!

— Прикуси язык, — приказал я ей. — Надоела.

— Да, господин, — ответила она и опустилась на колени.

Я заметил, что она подчинилась с явным удовольствием.

Я понял ее состояние. Ей хотелось, чтобы кто-то сломил ее сопротивление. Как и всякая женщина, в глубине души она мечтала принадлежать мужчине, который отдавал бы ей приказы. Стоя на коленях и покусывая нижнюю губу, она пыталась выглядеть разозленной.

Получилось очень смешно.

— Рабынь на нос корабля! — скомандовал Улафи.

Двое матросов бросились помогать Шоке.

До Шенди оставалось менее двух пасангов. Движение стало еще плотнее.

Шока легко поднял блондинку на руки. Она испугалась. Стягивающую ее руки веревку продели через кольцо в ухе кайлуака на носу судна. После этого матросы одним движением вышвырнули рабыню за борт. Она завизжала и несколько секунд беспомощно качалась под носом судна. По сигналу Шоки матросы подтянули канат таким образом, чтобы девчонка висела примерно в одном футе от головы кайлуака. После этого канат зафиксировали морским узлом. Этот узел хорошо знаком всем, кто имеет дело с морем. Очевидно, его привезли на Гор сотни лет назад потомки мореплавателей, бороздивших в свое время Средиземное и Эгейское моря. Родными портами для них были не Шенди и не Бази, а Сиракузы или Карфаген. Спустя мгновение Саси тоже повисла над коричневыми водами гавани Шенди.

Мимо нас, расправив желтые паруса, шла тяжелая галера из Тироса. С каждой стороны у нее было по сорок весел. Команда оставила работу, чтобы полюбоваться красотой выставленных напоказ рабынь. Капитан галеры поднял вверх руку со сжатым кулаком, приветствуя и поздравляя Улафи и девушек, висящих на носу судна. Отвечая на приветствие, Улафи поднял вверх руку с открытой ладонью.

Через несколько минут, следуя линии желто-белых буев, мы должны были войти в гавань. За нами шли еще два судна. В порту Шенди более сорока торговых причалов, на каждом из которых могут разместиться по четыре судна с каждой стороны. На внутренних причалах швартовалось меньшее количество кораблей.