Кризис жанра - Марина Серова

— Двинешься — разнесу башку. — Скосила глаза на дверь, в которой торчал нож. На двери красовалось еще с десяток ножевых отметин. Видимо, спьяну бандит тренировался в метании ножей.

— Сука, — прогнусавил Баптист, размазывая по лицу кровь, — ты мне за нос ответишь!

— Перевернись на живот, падаль, — я пнула его в бедро ногой, — живо, не заставляй меня отстреливать твое хозяйство.

Баптист испуганно замолчал и перевернулся. Я села ему на спину, уперла в затылок дуло револьвера, а другой рукой достала сначала пузырек с галлоперидолом, потом шприц. Прижав пузырек коленом к боку Баптиста, я заправила шприц и вкатила препарат в шейную артерию бандита.

— Что за дерьмо! — взвыл Баптист, вырываясь. — Что ты мне, тварь, вколола?

— Заткнись, — я слегка съездила ему по затылку рукояткой револьвера, — не дергайся, а то будет еще хуже. — Убрав шприц с психотропным средством в карман джинсового пиджака, я вкратце объяснила Баптисту ситуацию. Мне от него надо было узнать, кто их нанял, зачем и где можно найти остальных членов банды. Я пояснила, какие виды истязаний его ждут в случае отказа, а также описала мучительную смерть в конце от подключения к электросети посредством шнура от утюга. Как Баптист ни хорохорился, но вскоре, когда еще даже не начал действовать галлоперидол, из него поперли признания. По опыту работы в КГБ я знала, что некоторым допрашиваемым достаточно вколоть воды, сказать, что это «сыворотка правды», и они все выбалтывали, хотя до этого стояли насмерть. Объяснялся сей феномен тем, что подсознание измученных людей находило себе оправдание, чтобы прекратить допрос. У Баптиста же просто было слишком богатое воображение, к тому же он был трусоват. Нанял их с Котом некий Леонид. Они познакомились в баре в Пензе. Свел их кореш, с которым Баптист мотал первый срок за убийство по малолетке, — практически друг детства. Правда, последние лет десять он с ним не часто общался.

— Как фамилия твоего другана? — уточнила я.

— Не помню, кличка Фонарь, — ответил Баптист. Он сидел, привалившись к ножке стола.

Я сидела напротив на стуле.

— Для каких целей Леонид вас нанимал? — поинтересовалась я, поигрывая револьвером.

— Он велел не задавать вопросов, — признался Баптист. Он рассказал, что Леонид посулил им большие деньги, но в чем заключается само дело, объяснил весьма скупо. — Говорил так — выставляем одного лоха на бабки. На кону триста тысяч баксов. Каждому выходит по сто. — Дальше Баптист рассказал, что первым серьезным заданием было приложить меня в спортзале. До этого им поручалось наблюдать сначала за домом Агеевой, потом — за резиденцией Ивана Глебовича. Леонид щедро оплачивал накладные расходы, заверял, что скоро придется серьезно поднапрячься и загладить промах в спортзале. Однако, когда Баптист поинтересовался, к чему конкретно готовиться, заказчик сказал, что пока операция отменяется. Из сказанного я поняла, что Леонид держал бандитов на подхвате, если потребуется грубая работа. Возможно, в конце концов их вообще бы подставили, не заплатив ни копейки.

— Кто этот Леонид, где живет и как вы с ним связываетесь? — спросила я у Баптиста с нажимом.

На того навалилось состояние апатии. С безразличным видом Баптист пробормотал:

— Он нам вообще ни хрена не говорил о себе. Сам звонил, сам приходил.

— Односторонняя связь, — кивнула я, — понятно. Тогда где сейчас твой напарник Кот и почему ты не с ним?

— Леонид сказал, что я засветился. Приказал сидеть на хате и на улицу не соваться, — печально проговорил Баптист. — Кот брякнул мне, что ему велели сына того крутого мужика пасти, — промямлил он, глядя в пол.

— Артема, да? — прикрикнула я, чтобы Баптист совсем не уснул.

— Я не знаю, как его зовут, — ровным голосом, без интонаций, проговорил он. Галлоперидол полностью подавил его волю, и я подумала, что теперь с бандитом можно вытворять все, что заблагорассудится. Жаль, конечно, но я не мстительная. Не в силах сдержать растягивающую губы улыбку, я поинтересовалась:

— Баптист, скажи, после освобождения ты же, наверно, много чего натворил?

— Приходилось зарабатывать «на покушать», — послушно ответил бандит. — В Пензе мы взяли несколько богатых квартир. На одной из них Кот пристрелил слишком борзого мужика, а мне пришлось валить его жену, но она, падла, выжила. Еще у меня точка с девочками была, ну, наркотой понемногу приторговывал.

— Достаточно, — велела я, подсела к нему на пол, приподняла пальцем голову за подбородок, коротко приказав: — Смотреть мне в глаза! — Затем взяла его ладони в свои и, плавно усиливая нажатие, начала говорить твердым уверенным голосом, как учили на курсах психологии и гипноза в «Ворошиловке»: — Сергей, тебе до тошноты надоела твоя жизнь, все преступления, прятки с милицией, убийства, тебе хочется спокойной жизни. Хочется так, что ты готов отсидеть за все свои преступления. Тебе отвратительны преступления, отвратительны до тошноты. Ты полностью отвергаешь воровство, пьянство, разврат… Что ты будешь делать, когда выйдешь из этой комнаты? — спросила я зомбированного Баптиста через пятнадцать минут непрерывной обработки психики.

— Я пойду в милицию и все расскажу, сдам сумку с оружием, — он указал на спортивную сумку в углу комнаты, в которую я переложила из второй сумки гранаты, — я должен отсидеть за свои преступления и начать новую жизнь.

— Молодец, — похвалила я, — теперь напиши Коту записку, а то он будет волноваться.

— Хорошо, — эхом отозвался Баптист.

Я протянула ему листочек, вырванный из блокнота, и ручку.

— Пиши так: я зацепил клевую телку, и мы поехали к ней трахаться. Буду вечером. Все. Точка. Как говорится, краткость — сестра таланта.

Баптист написал продиктованное и предложил дописать пожелание подельнику, чтобы тот тоже шел сдаваться в милицию.

— Нет, этого не надо, — отрезала я. — Кот сам скоро осознает свои ошибки и начнет новую жизнь. Поехали, я подвезу тебя до милиции. — Перед уходом я подсадила в квартиру «жучка», чтобы послушать, что подумает Кот о подельнике, когда прочитает записку, приколотую к двери ножом.

— Спасибо, — механически сказал Баптист, поднимая сумку с оружием.

— Пожалуйста, — вежливо ответила я, отступив от двери, — проходите, пожалуйста.

— Спасибо, — повторил Баптист без выражения.

Закрыв отмычкой дверь, я довела его до машины, усадила и довезла до ближайшего отделения милиции.

На обратном пути я просчитывала, как дальше будут развиваться события. Кот приходит домой со слежки после того, как его сменяет напарник, читает записку Баптиста, видит, что пропало оружие, тысяча долларов из сумки, и, конечно же, чувствует ненависть к пензенскому подельнику. Пока он горбатился, этот хмырь, как крыса, обшмонал сумки, забрал все ценное и пошел развлекаться с девочками! Кот ждет Баптиста, чтобы намять ему бока, но вместо подельника приезжает милиция и берет его. Существует возможность, что хотя бы Кот знает больше о заказчике. Я звоню потом Валерию Игнатьевичу или Земляному и выясняю, что наболтал Кот. Все получится, если милиция поверит бредням зомбированного Баптиста и не спугнет Кота, приехав раньше и обыскивая квартиру бандитов.