Староград - Артем Рудик

её мыслей. Но я-то понимаю, что Кая любит всех своих подданных так, как могут любить только лидеры и политики, жестокой любовью.

— Получается, что я не политик и, вероятно, ещё и не лидер...

— А тебя, Эрвин, никто к ним и не относит.

— Прозвучало чересчур обидно и несколько жестоко.

— Не хочу тебя обидеть, правда, но факт есть факт: ты всего лишь номинальный предводитель этой страны, пусть и обладаешь некоторой свободой. И ты будешь таким, что при магистре, что при конунге, что в вольном плаванье. Может, просто такая судьба у тебя.

— Я не считаю себя фаталистом, так что это, вероятно, можно исправить. И лучше бы ты мне подсказала, как мне стать таким же ужасающим тираном, как эта ледяная ведьма. Только без открытия секретов бессмертия, овладения силой хлада и прочих вещей, неподвластных простым людям. В конце концов, в отличие от неё, внутри я всё ещё человек.

— На самом деле, чисто биологически, вы не столь разные, как тебе кажется. Внутри она тоже сапиенс, хоть и пытается это скрыть всеми возможными способами. Я самолично выяснила это, когда пыталась решить некоторые её проблемы... А в итоге досконально изучила это чудо человеческой природы. Не представляешь, но на ощупь, кожа её мягкая и тёплая.

— Да... Да... Очень интересно... — с нескрываемым отвращением произнёс комендант, а уже через секунду, видимо, осознав смысл моих слов, с удивлением воскликнул. — Погоди, ты что, ещё и касалась её?! Я слышал, что это невозможно, и все, кто пытался, обращались льдом.

— Верно, но, насколько мне удалось выяснить, она сама управляет своими силами и может подавлять свой защитный механизм, если захочет, конечно... Возможно, я вообще единственный человек на земле, кому удалось это выяснить и лично проверить, чем я, конечно, горжусь.

— Я должен говорить, что всё, о чём ты сейчас мне рассказала — самое странное из того, что я когда-либо слышал?

Даже учитывая положение дел в твоей стране?

— Ох, прости, я что-то слишком увлеклась, у меня в этом плане чисто профессиональный интерес, да... И меня просто нездорово влечёт к таким чудесам человеческой природы. Давай теперь наконец вернёмся к работе, пока я все свои странные увлечения не выложила...

— Да уж, — он усмехнулся, — знаешь, если у вас такие «особенные» отношения с конунгом, то почему ты сбежала от неё? Если не секрет, конечно.

— Нет никакого секрета. Здесь просто нет больше свободы и нет никаких внешних преград. Нет тебе ни ледяных объятий, ни кучки много из себя строящих академиков, ни устоявшейся бюрократии. Настоящее непаханое поле! Знаешь ведь, что чтобы что-то построить, нужно сначала что-то разрушить. А тут прямо таки чистый лист.

— Не очень лестное сравнение, но, в целом, я тебя понимаю. Я ведь и сам согласился быть комендантом, осознавая весь потенциал этой земли, что ж, могу тебя заверить, что я был полным дураком.

Первая стоящая мысль за весь вечер. Ты действительно круглый дурак, дорогой Эрвин.

— Ну ладно, хватит про личное. Так тебе нужно просто что-то, что могло бы быстро уничтожить всю организацию повстанцев?

— Да, и желательно, чтобы при этом пострадало как можно меньше людей из городского гарнизона, да и потери среди гражданских мне не нужны. Я предоставлю столько подопытных из числа военнопленных, сколько тебе потребуется, только придумай способ раз и навсегда избавиться от этой опухоли на лице Старограда.

— Вообще у меня уже созрела одна идея...

«Уважаемая мисс Глиммер, если вы вдруг читаете нашу газету, пожалуйста, всадите скальпель в шею коменданта или глаз, как хотите. Так вы точно вылечите Ронию от её главной болезни».

Революция ЗАВТРА, выпуск 6.12.

———

Gula «Поклонение без жертвенности»

Акт IV — Луч света

«Потом Бог сказал: да будут по всему небосводу светила, и для дней, и для годов, и для знамений, и для науки.

А два светила он сделал более великими, чем прочие.

Одно властвовало над днём, а второе над ночью.

И были они равноценны.

Для светлых душ было привлекательным спокойное благоденствие серебра луны.

А тёмные души привлекала палящая ярость злата солнца.

И узрел Бог, что это хорошо.

Был вечер, и было утро: день четвёртый».

Птичка и клетки

30.12.84

Я всегда очень любила снег, зиму и в особенности новогоднюю пору, даже несмотря на то, что, как и у любого артиста, у меня в это время полный завал. Ибо сколько бы труда не было вложено мной в каждую песню и каждый концерт, он всегда окупится, так как дарить людям радость и ощущение праздника гораздо приятнее звона тысяч монет и отзвуков миллионов оваций.

Кто-то может посчитать это по-детски наивным и даже несколько глупым в реалиях нашего мира. Но ведь со всеми его ужасами должен кто-то бороться? Пусть мне далеко до настоящих героев, вроде пожарных, спасателей, миротворцев и прочих людей, которые делом доказывают, что для человечества ещё не всё потеряно, но я всё же вношу свой маленький вклад как в искусство, так и в настроение слушателей. Он маленький и незначительный, в масштабах цивилизации, однако, как говорится в оливийской поговорке: «По капле будет океан». И свою капельку я исправно вношу год от года.

Для сего я всегда стараюсь сохранять оптимизм и писать, да самолично, в наше время это редкость, только радостные и добрые песни, благо солнечный Cote d'Azur в моей родной Оливии находится, можно сказать, в самом сердце европейского благоденствия и потому сохраняет плодотворную, для подобного творчества, атмосферу, пока весь остальной мир бьётся в агонии войн и революций.

Когда же мой продюсер, во время большого североамериканского тура, внезапно заявил мне, что на Новый год я отправлюсь выступать в Ронию, счастью моему не было предела, ибо я могла подарить праздник тем, кто не видел его уже долгие годы.

Mon Dieu, сколько же горестей выпало на головы этих несчастных людей! Ибо после пяти лет