Забыть тебя невозможно - Мария Высоцкая

Пару секунд на нее смотрю, а потом целую. Прижимаю к кровати, обездвиживая.

— Ты доброе утро так и не сказала, — шепчу в самое ухо.

Скольжу языком от мочки к ключице, и она сразу же выгибается навстречу.

— Доброе, — бормочет мне в макушку. — Тим… давай потом, я, мне правда нужно в душ.

Нехотя киваю. Вроде даже отпускаю ее, но это только в мыслях. На деле же продолжаю удерживать. В глаза ей смотрю не моргая, будто ищу немое подтверждение всем тем словам, что она ночью говорила.

— Ты же помнишь? — сам не понимаю, как мой голос становится умоляющим. — Помнишь же?

— Помню.

Ее пальчики касаются моей щеки.

— Мы все обсудим. Сегодня. Только можно я приведу себя в порядок и мы чего-нибудь поедим, ладно?

— Да.

Арина нерешительно улыбается. Но мне сейчас даже этого достаточно, чтобы ей поверить. Во все, что она говорит, безоговорочно верить.

— Хорошо, — отводит мою руку и аккуратно поднимается с кровати, практически сразу выскальзывая из комнаты.

Слышу хлопок двери в ванную и то, как там начинает шуметь вода. Обшариваю комнату взглядом в поисках телефона. Куда я его засунул?

Шаркая ногами по паркету, перемещаюсь на кухню. Запускаю кофемашину, но телефон так и не нахожу. Единственное, что успеваю заметить, это время. Десять тридцать.

Я час уже как должен быть на работе. Прекрасно, папа с меня скальп снимет не напрягаясь.

Пока собираю мусор после нашего с Катькой «банкета», дверь в прихожей открывается. Входная дверь. Код знает всего пара человек, и, судя по тому, что писков и воплей, которые вылетают изо рта сестры, когда она тут появляется, нет, незваный гость — мой отец.

Запускаю пальцы в волосы.

— Ты где должен быть?

Голос за спиной звучит так, будто жить мне осталось от силы минуты три.

— На работе, — оборачиваюсь.

Папа бегло оценивает кухню, а потом и мой внешний вид.

— И почему я тебя там не наблюдаю? Мы договаривались. Или ты забыл?

— Помню, просто, — нервно барабаню пальцами по столешнице, и ровно в этот момент дверь в ванной открывается.

Мы оба смотрим в прихожую. Я — с легкой улыбкой, отец — с явным офигеванием.

Думаю, Арину Громову в полотенце он в моей квартире явно увидеть не ожидал.

Аринка тут же краснеет и вцепляется в свои плечи.

— Здравствуйте, — бормочет и отводит взгляд.

— Здравствуй, — отец прокашливается, — Арина.

Папа отворачивается от Громовой. Походу, она его смутила. Вот это номер, честно говоря. Сергей Азарин, которого я знаю, и человек, которого сейчас перед собой вижу, — разные люди.

Аринка под шумок сбегает в комнату.

— Ты опять?

Как только Ариша нас покидает, папа, видимо, приходит в себя. Его едкий шепот поднимает волосы на затылке дыбом.

— У нас все по согласию, — выставляю перед собой открытые ладони.

— От тебя перегарищем на всю квартиру несет. Ты ее напоил, что ли?

— Никого я не поил. Я кто вообще, по-твоему? — сам заводиться начинаю. Он там совсем кукухой отлетел.

— Тогда какого хрена, Тим? Что она тут делает?

Мы перешептываемся на повышенных тонах. Отец в ярости, я после его слов тоже, честно говоря, убивать готов.

— Дядь Серёжа, может, кофе?

Мы настолько заигрались во враждебные гляделки, что даже не заметили, как Аринка вернулась. Теперь уже полностью одетая, успела порыться в гардеробной и напялить мой спортивный костюм.

Не представляю даже, сколько смелости ей этот выход стоил.

— В другой раз, Ариш, я спешу, — отец смотрит на часы и тут же сваливает.

Напоследок бросает, что провожать его не нужно. А будто кто-то, блин, собирался?!

— Теперь ты просто обязан на мне жениться, — Аринка нервно смеется, — шутка. — Резко отворачивается и достает из шкафа две чашки. — Он же расскажет моему папе, да?

— Вероятнее всего, — упираюсь ладонью в мойку раковины, задевая Аринкино плечо.

— Ладно. Я буду к этому готова.

— Ты обещала поговорить.

— Да, — кивает. — Мы должны начать все сначала!

Ариша

Судя по реакции, Тим удивлен. Не ожидал. Да я сама не ожидала, что осмелюсь свои мысли озвучить.

Должны начать все сначала…

Божечки, как же просто эти слова вылетели из моего рта. Это все отголоски неспокойной ночи. От Паши я выбежала практически в истерике. Такое отвращение к себе накатило. А еще, заочно, все те гадкие слова, что он говорил про Тима, я, конечно же, переняла на себя. И такая злость взяла. Не имел он права все это мне говорить! И не важно, насколько был обижен. Не имел!

Нервно ставлю чашки, наполненные до краев кофе, на стол.

— Ты бутерброд будешь? — спрашиваю, а сама на Азарина и не смотрю. Боюсь теперь. Ответа тоже не жду. Мне без разницы, будет он есть или нет. Я должна себя отвлечь.

Открываю холодильник. Вытаскиваю мясную нарезку, икру, масло. С полочки над крупами беру хлеб. Пока сооружаю заготовки под бутерброды, притопываю ногой.

Ну почему же он молчит? Передумал? Я его достала своими заскоками, наверное…

Нечетко помню, что ему ночью наговорила. То, что в любви призналась, да, а вот с остальным… Может, что-то плохое ляпнула?

Беру нож и заношу его над буханкой бородинского.

— Давай я сам.

Его голос у самого уха. А я ведь даже не услышала, как он подошел. Не почувствовала, что теперь рядом стоит, вжимаясь грудью мне в спину.

Расслабляю пальцы, выпуская рукоятку.

Тим берет нож, но от меня не отходит. Я так и стою между ним и столешницей. Нервничаю, а как еще объяснить все эти дерганья и лютое желание чем-то себя занять? Хотя бы теми же бутербродами.

Наблюдаю за тем, как лезвие рассекает темную выпечку, и почти не дышу. Слушаю, как у Азарина сердце бьется. Громко. Спокойно. Такие тяжелые, размеренные удары. Мое же скачет, как мячик для пинг-понга.

Почему он молчит? Охладел? А может быть, я не вслух сказала? Что, если только подумала, но не озвучила?

Его отец меня до чертиков перепугал. Папе моему расскажет, тот явно не обрадуется. Стыдно на самом деле. В одном полотенце из душа, сразу ведь на определенные мысли наталкивает. Да, мы уже взрослые, но все же. Некрасиво вышло.

Мы, когда с Тимом расстались, мой отец к ним домой ездил. Не знаю, что там было, Тима тогда в городе уже не было. Но факт, что папа туда не с дружеским визитом нагрянул, налицо. Родители с Азариными, конечно, не поссорились, больше двадцати лет дружбы. Но я в тот момент чувствовала себя яблоком раздора. И теперь выходит, что снова все по кругу…