Неповторимое. Том 1 - Валентин Иванович Варенников

о квартире и даже перешел на «ты»: – Я не пойму, зачем тебе квартира? Будешь жить за границей. Сын учится, живет в общежитии. Будешь приезжать по делам службы в Москву – полно гостиниц. Только из личного уважения решил отдать последнюю из резерва. Хотя и она уже была предназначена другому. Я дал команду в КЭУ, чтобы тебе выписали ордер. Понимая, что нет смысла вести с ним разговор на эту тему, я отблагодарил, откланялся и поехал смотреть новостройку. Оказалось, что это не на окраине, а за городом (городская черта была недавно перенесена). Район еще не обжит. Дом, в котором мне на первом этаже выделили двухкомнатную квартиру, был панельный, малогабаритный, одним словом, хрущевка. Распределен только на 30 процентов, о чем мне поведал сопровождающий из КЭУ округа офицер. – А остальные 70 процентов? – Пока еще не заполнены. Этот дом весь наш, но многие не хотят сюда ехать – далеко, а самое главное – место не обжито и плохо обеспечено. Вернулись в Ленинград. Зашел к начальнику штаба округа попрощаться. Заодно рассказал обстановку с квартирой. Он подумал и говорит: – С нашим каши не сваришь – очень упрямый до странности человек. Рекомендую обратиться к генерал-лейтенанту Даниилу Павловичу Носареву. Сейчас работает начальником Главного управления КГБ по Ленинграду и Ленинградской области, а у нас на Севере был начальником управления КГБ по округу.

Я прямо из кабинета Белецкого связался с Носаревым, рассказал обо всем, ну и, конечно, высказал просьбу.

– Выделенная мне квартира очень неудобна своим местом расположения. Сын учится в Военной академии имени Можайского. Если можно, помогите обменять: я сдам свою, а вы мне что-то поближе к центру.

– Валентин Иванович, считайте, что вопрос решен. Васильевский остров вас устраивает?

– Конечно. Это было бы прекрасно.

– Называйте фамилию, кто этим будет заниматься, и на следующей неделе можно получить у меня ключи.

Все было решено. Вернулся в Архангельск. Рассчитался по службе. Обошел всех руководителей – распрощался, поблагодарил. Тепло расстался с нашим управлением. Семью – жену и младшего сына Владимира – пока оставлял здесь. По моей команде они позже выедут ко мне – документы все оформлены. А адъютант отвезет вещи в Ленинград – в квартиру, которую нам дал Носарев.

С 77-й гвардейской дивизией попрощался лично. А с остальными – по телефону. Долго и тепло говорил с Анатолием Семеновичем Дрыгиным. Я напомнил, и ему это особенно понравилось, как он однажды во время очередного приезда в Вологду пригласил меня на заседание бюро Вологодского обкома КПСС:

– Приглашаю. Послушаешь, как мы коллегиально решаем вопросы.

– Да вроде мое присутствие будет выглядеть не совсем уместно – я же не член обкома.

– Ну и что? У нас командир дивизии – член бюро обкома, а ты его начальник. Да в конце концов, я же тебя приглашаю!

Вопросы исчерпаны.

Должен сказать, что Анатолий Семенович в годы Великой Отечественной войны был командиром артиллерийского полка. Полученные на фронте опыт и навыки руководства стали основной его базой, на которую он опирался, руководя областной партийной организацией. Был он в числе немногих, кто был удостоен звания Героя Социалистического Труда, что действительно заслужил своим трудом.

Так вот – о заседании бюро обкома. Заходим в зал заседания. Все встали, Анатолий Семенович поздоровался с каждым за руку и начал:

– Вот Валентин Иванович напросился (?!) поприсутствовать на заседании нашего бюро. Думаю, что это будет полезно и ему, и нам. Итак, приступаем к работе. Повестка дня у всех на руках.

У кого есть какие-нибудь вопросы или дополнения? Нет? Утверждается! По первому вопросу, я думаю, без обсуждения посмотрим проект приложенного постановления и, если дополнений не будет, – примем.

Начали изучать проект постановления. Кто-то неуверенно сказал:

– Так, все ясно. Вопрос-то о повышении роли партийных комитетов на производстве давно назрел.

– Ну, конечно, – согласился Анатолий Семенович. – Кто за принятие постановления? Единогласно. Принимается. По второму вопросу слово предоставляется Василию Ивановичу Другову – секретарю по идеологии.

Тот тоже был краток. Он сказал, что вопрос об активизации идеологической работы партийных организаций с молодежью области – это насущный вопрос, требующий постоянного внимания и конкретных действий. Приложенный к проекту постановления план мероприятий согласован со всеми заинтересованными органами.

Далее Василий Иванович доложил каждое из мероприятий, сообщив, как и кем оно будет организовано, в какие сроки проведено и кто из обкома за это отвечает. А.С. Дрыгин предложил принять проект постановления и плана за основу, а затем и в целом.

Всего через полтора часа проголосовали все восемь вопросов, и бюро закончилось. Дрыгин пригласил меня и Другова к себе. Сидели, пили чай.

– Ну, как наша коллегиальность? – спросил он меня как бы между прочим.

– Все очень организованно, – уклончиво ответил я. А сам подумал: как на совещании у командира полка. Но Анатолий Семенович был мудрый и глубокий человек, хотя внешне казался грубоватым и прямолинейным. Он смекнул, что у меня на уме, и говорит:

– Ну, ты не подумай, что я ворочу всем, как дышлом. Прежде чем проводить заседание, я с каждым из них по два-три раза встретился, обсудил каждый вопрос и, только когда почувствовал, что все созрело, внес в повестку дня. И так каждый раз. Верно я говорю, Василий Иванович?

– Это точно, – подтвердил Другов. – Но точно и другое: за время этих встреч получаешь и капитальную накачку.

– Как у командира полка, – добавил я.

– Ну, уж без этого нельзя, дорогие друзья, – заключил Дрыгин.

И всем, конечно, стало весело. А поскольку атмосфера была уже совсем теплой, Василий Иванович рассказал об одном эпизоде из жизни Анатолия Семеновича. В то время Дрыгин был еще секретарем Ленинградского обкома КПСС по сельскому хозяйству.

Однажды на расширенном заседании рассматривался вопрос о животноводстве. Отмечалось, что за последние годы совершенно нет прироста крупного рогатого скота, все пущено на самотек, и перспективы для области просто опасные. Естественно, вся критика прямо или косвенно сыпалась на Дрыгина. А он когда волнуется и переживает, то начинает «наливаться» кровью: вначале – мощная шея, затем – крупное, с рельефно выраженным лбом лицо и, наконец, белки глаз. И на этот раз, дойдя в этом отношении до «кондиции», Анатолий Семенович встает и, упершись кулаками в стол, окинув всех сидящих на заседании бычьим взглядом, громко сказал, как промычал:

– Заверяю обком, что приму лично меры, и ни одной яловой коровы в области не будет.

Его слова внесли веселое оживление в ход работы бюро, однако были приняты всерьез: все знали, если Анатолий Семенович что-то пообещал, то обязательно сделает.

Да, бывали в нашей жизни вот такие