Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

считал, что именно такая холодная и расчетливая манера наилучшим образом подходит для его последних работ. В тот год он продолжал дорабатывать старый вариант Парсифаля с учетом особенностей интерпретации Булеза, который, в отличие от Кнаппертсбуша, не требовал возвращения в храм голубя.

Во время работы над Воццеком Виланд простудился и заболел гриппом; болезнь протекала необычайно тяжело, и после возвращения из Франкфурта он чувствовал себя совершенно разбитым. При этом он провел Пасху с Аньей в Мюнхене, затем поехал с ней в Рим, где ставил Саломею с Аньей в главной партии, и до начала репетиций в Байройте еще успел посетить семью на Зильте – его пребывание там нельзя было назвать отдыхом, поскольку оно прошло в шумных спорах и объяснениях с Гертрудой. Хотя премьер в том году не было, обновление Парсифаля отнимало много сил: Виланду нужно было внести немало изменений, что вполне соответствовало традициям байройтского предприятия. По этому поводу Вольфганг писал: «В отличие от многих других театров, в Байройте при возобновлении постановок не только возможна, но и вполне обычна практика использования опыта прошлых лет. Она не только предусматривает последовательное совершенствование, но и допускает существенные изменения исполнительского состава и сценографии. После премьеры интерпретация произведения не становится окончательно зафиксированной. Она подвергается постоянным метаморфозам и критическому пересмотру. Здесь каждая постановка – „работа в процессе развития“ в лучшем и самом широком смысле этого слова».

Из-за начавшихся приступов тошноты Виланду пришлось почти сразу прервать репетиции, поручив их проведение своему ассистенту Петеру Леману, который уже давно с ним сотрудничал и был хорошо осведомлен обо всех замыслах шефа. После этого режиссер слег в больницу в Кульмбахе, где провел две недели, после чего переехал в Мюнхен, поселившись на квартире у Сильи. Он проходил курс физиотерапии в соответствии с поставленным ему предварительным диагнозом «болезнь Бека» и продолжал следить за ходом репетиций, курсируя между Мюнхеном и Байройтом и отдавая распоряжения Леману. К тому же через швейцарского агента он вел переговоры о гастролях в Японии. При этом, по словам Вольфганга, он проявлял «живой интерес ко всему, что происходило на фестивале, и развивал максимально возможную в его состоянии активность». Поэтому Вольфгангу удалось обсудить и согласовать с ним все планы на следующий сезон: «Мы смогли с ним подготовить или даже довести до согласования все договоры на 1967 год. Мы также полностью определили исполнительский состав будущего фестиваля».

Однако амбулаторное лечение не дало никаких результатов, и после того, как Виланд в последний раз съездил со своей молодой возлюбленной отдохнуть на Балтийское море, он окончательно слег в мюнхенскую больницу. Перед этим в квартире Сильи его навестили мать, Вольфганг, дети и супруги Лафференц. Врачи сообщили им неутешительный окончательный диагноз: рак легких. Незадолго до смерти Виланда у его постели появилась вернувшаяся с отдыха в Греции Гертруда. Силья тогда находилась в Вене, где пела в Сказках Гофмана. Постановкой дирижировал Андре Клюитанс, незадолго до этого сделавший ей предложение. Разумеется, это поразило молодую певицу, поскольку почтенный маэстро был женат и превосходил ее по возрасту на целых тридцать пять лет – ему было уже за шестьдесят. Впрочем, это уже не имело никакого значения, поскольку меньше чем через год он тоже умер от рака. Когда Силья 17 октября примчалась на такси из Вены в Мюнхен, Виланд уже скончался.

Получив согласие семьи покойного, Вольфганг взял на себя хлопоты по организации похорон: «Был составлен скрупулезный план, включавший как время переноса тела 18 октября, так и порядок проведения спустя два дня церемонии прощания с покойным в Доме торжественных представлений. В ней должны были принять участие его друзья и знакомые, а также жители Байройта. Был разработан и план предшествующего погребению торжественного прощания…» Церемонию прощания в Доме торжественных представлений Готфрид назвал чудовищным лицемерием: «Бабушка Винифред оплакивала своего бедного Вольфганга, бедного Вольфа, который должен был теперь в одиночку нести всю ответственность за Байройтские фестивали. Изысканное общество неожиданно обнаружило любовь к Виланду. Единственным проблеском света стало выступление Блоха». Сам Вольфганг описал панихиду более подробно: «Перед опущенным железным занавесом, посреди моря цветов и венков, стоял скромный гроб. Слева на специально сооруженной трибуне заняли места оркестранты и хористы, справа – гости. Сначала под управлением Пьера Булеза прозвучало вступление к Парсифалю. С Виландом Вагнером он, помимо Парсифаля, собирался обновить и другие постановки, но встретился с ним <в Байройте>, только когда тот уже лежал в гробу. Затем последовали краткие речи обербургомистра Байройта Ганса Вальтера Вильда, президента Общества друзей Байройта д-ра Франца Хильгера, потом выступил генеральный интендант Штутгартского оперного театра профессор д-р Вальтер Эрих Шефер. Вслед за ними на трибуну поднялся Эрнст Блох. С речами выступили Карл Орф и Вольфганг Виндгассен. В качестве представителя правительства страны прибыл министр Герман Хёхерль. Последним в ряду ораторов был министр-президент Баварии Альфонс Гоппель. Церемония завершилась исполнением заключительного хора из Страстей по Матфею Баха „Wir setzen uns mit Tränen nieder“ („Мы склоняемся со слезами“) под управлением хормейстера Вильгельма Питца. Виланд был первым из семьи Вагнеров, кому посвятили такую траурную церемонию в Доме торжественных представлений». Его похоронили 21 октября на кладбище Байройта рядом с могилой отца.

Анья Силья чувствовала себя неуютно, поскольку вдова и дети покойного ее демонстративно игнорировали, а прочая публика если и обращала на нее внимание, то лишь для того, чтобы пошептаться по поводу ее появления. Единственным человеком, оказавшим ей внимание и выразившим свое сочувствие, была Фриделинда. Об этом Силья написала в своих воспоминаниях: «Я не могла проводить его на кладбище. Лишь позже я отправилась туда в сопровождении Фриделинды, покинувшей официальную семейную церемонию, чтобы пойти со мной к могиле. Там было еще несколько жителей Байройта и фотограф, который меня подстерег». Сестра ее возлюбленного не оставляла певицу своим вниманием и в дальнейшем – Рождество 1966 года Фриделинда и Анья встретили с семьей Лафференцев в Нусдорфе.

Часть IV. Конец мифа

Глава 29. Борьба за наследство

Подписав с матерью в 1950 году договор аренды, братья также договорились между собой о сохранении преемственности руководства в будущем. В течение последующих двенадцати лет они размышляли о наиболее подходящей форме передачи наследства в случае смерти одного из них, привлекая для консультаций лучших юристов, и в конце концов утвердили в апреле 1962 года соглашение, зафиксировав в нем положение, согласно которому «соруководители обладают равными правами и несут равную ответственность (§ 5)». Еще один очень важный параграф гласил, что в случае смерти одного из