Земля обетованная - Татьяна Николаевна Зубачева

её. Это мать Алисы Мороз из первого класса, жена Эркина, вот не думал, что она с Джинни подруги. Хотя, почему и нет? Живут рядом.

– Ну-ка, – раздвинул он их плечами и взялся за вазу.

Сам не ждал, что получится. Не только её поднять – увесистая, конечно, но терпимо, но и шагнуть к двери, и ещё раз… Ахнув в два голоса, Женя и Джинни побежали перед ним, раскрывая двери.

До коридора добрались вполне благополучно. Нога, конечно, болела, но Громовой Камень привычно не обращал на боль внимания и старался ступать твёрдо.

Женя распахнула дверь своей квартиры, Громовой Камень шагнул, преодолевая боль, и вдруг стало легко: чьи-то сильные руки подхватили и с мягкой властностью отобрали вазу.

– Я возьму, кутойс.

Эркин? Да он, однако… при полном параде, похоже, здесь праздник.

Прихожая наполнилась людьми. Его и Джинни знакомили и представляли, но всё сейчас проскакивало как-то мимо сознания, потому что один из гостей – высокий голубоглазый блондин – настолько походил на Алису, что тут и сомнений быть не могло. И ещё он понял, что гости с той стороны. Разговор большей частью шёл по-английски, хотя старик, которого называли Игорем Александровичем и профессором, был явно русским. Громовой Камень обменялся со всеми рукопожатием, поздравил Эркина, и они с Джинни ушли.

Когда они вернулись в гостиную, Джинни тихонько вздохнула и предложила:

– Ещё чаю?

– Да, – кивнул Громовой Камень. – От чая отказаться не могу.

И пока Джинни суетилась и хлопотала, ставя на огонь чайник и убирая куда-то сухоцветы, Громовой Камень сидел на диване и, сосредоточенно глядя на рдеющие в камине поленья, думал. За Алисой приехал её отец с той стороны. Чем помочь Морозу? Эта, как её, Женя – мать, и её слово решающее, это на сына отец имеет все права, а у дочери кровь матери. Если Женя согласится отдать Алису, то… то всё, ни по каким законам и обычаям у Эркина прав на Алису нет.

– Гриша, – Джинни осторожно коснулась его плеча.

– Да, – Громовой Камень вздрогнул и вскину на неё глаза. – Да, Джинни.

– Чай готов.

– Да, – он взял чашку. – Спасибо, Джинни.

Джинни села рядом с ним и тоже взяла чашку, отпила.

– Ты… ты заметил?

– Да, – сразу понял её Громовой Камень и пожал плечами. – Трудно не заметить.

– Думаешь, он её заберёт?

– Если мать отдаст, – Громовой Камень усмехнулся и сказал на шауни: – У дочери кровь матери, – и тут же сам перевёл сказанное на русский.

Джинни кивнула.

Когда ваза и розы заняли своё место, гостиная, по мнению Жени, преобразилась.

– Как хорошо! – вздохнула она.

– Да, – сразу кивнул, стоя рядом, Эркин и тихо, что услышала только Женя; – Завтра же схожу, такую куплю.

– Ага, – согласилась Женя.

На мгновение они словно ослепли и оглохли, ничего не замечая вокруг.

А вокруг клубилась та же весёлая суматоха. Андрей добивался у Фредди, откуда он и Джонатан знают Бурлакова. Фредди, возясь со странной чёрной коробкой чуть побольше обычного фотоаппарата, которую мимоходом достал из своего явно бездонного кейса, беззлобно отругивался.

– Да отстань ты. Ну, клад он нам актировал. Ну, чего тебе до этого?

– А ему до всего, – влезла Алиса. – Дядя Фредди, ты ему лучше скажи, а то он не отстанет.

– Отстанет, – пообещал ей Фредди, приспосабливая к коробке ещё две поменьше и щёлкая всякими рычажками. – Ну вот. И вы, мисс, отстаньте.

– Я мисс? – удивилась Алиса.

– Нет, так будешь, – коробка в его руках превратилась в фотоаппарат, но какой-то странный и громоздкий. – Ну, вот и готово. Эркин, Джен, обернитесь.

Эркин и Женя одновременно обернулись к нему, и тут Фредди поднёс странный фотоаппарат к лицу, чем-то щёлкнул, полыхнула голубая молния. Все изумлённо замолчали, глядя на него. В фотоаппарате что-то заурчало и опять щёлкнуло. Фредди с невозмутимым видом ковбоя, отстрелившего в баре горлышко с пробкой у приглянувшейся бутылки, выдернул вылезший из щели листок и протянул его Эркину.

– Подержи минуту на свету.

Эркин, недоумевая, взял листок за уголок, как и подавал Фредди, и только, пожав плечами, хотел спросить, и что же это такое, как листок стал темнеть, и на нём проступили пятна. Они быстро разрастались, наливались цветом, и вот уже это не листок плотной бумаги, а настоящая фотография. Это же он, и Женя рядом, и её рука на его плече.

– Вот это да! – восхищённо выдохнул Андрей.

– Слышал, но вижу впервые, – кивнул Бурлаков.

– Пришлось поискать, – скромно заметил Фредди. – Так, профессор, давайте теперь вас.

Бурлаков встал рядом с Андреем. Андрей покосился на него и спросил:

– Фредди, а трое влезут?

– Отчего ж нет.

– Эркин, становись.

Спорить Эркин не стал, и Бурлакова сфотографировали, как Андрей и хотел: между ним и Эркином. Бурлаков был явно не против.

Джонатана настолько потрясло появление фотоаппарата, да ещё такого – он прикинул, сколько может стоить эта игрушка, да ещё во сколько обошёлся выход на продавца, ковбой что, счёт свой оголил?! – что буквально онемел. Но ненадолго. И, пока Бурлаков, Эркин, Андрей и Женя рассматривали и обсуждали фотографии, Джонатан встал рядом с Фредди и тихо спросил:

– К Харрингтону собрался, ковбой?

Психиатрическая лечебница Харрингтона с филиалами в каждом штате была всем известна, а её аризонское заведение пугало даже не верящих ни во что, кроме меткой пули, ковбоев и к ночи не поминалось. Чтоб не накликать.

– Отзынь, недоумок, – так же тихо ответил Фредди и загадочно добавил: – Для тебя же стараюсь.

– Не понял, – искренно, но с лёгкой угрозой ответил Джонатан.

– Недоумок потому что. Лучше у профессора выясни, чего он сюда затесался.

– Выяснил. Он – отец.

– Чей?! – изумился Фредди.

– Эркина и Эндрю. Причём родной.

Насладившись видом отвисшей челюсти Фредди, Джонатан почувствовал себя отомщённым.

Справившись с изумлением и признав тот факт, что бывает и два джокера в одной взятке, Фредди развил бешеную деятельность, фотографируя присутствующих во всевозможных комбинациях, по двое, по трое, всех вместе, с Джонатаном и без него. И в этом калейдоскопе фотографирование Алисы на коленях у Джонатана прошло незамеченным: игра – так для всех игра. И для него самого, конечно, тоже. Аппарат оказался на удивление простым: сюда смотри, а здесь нажимай – и все снимали всех.

Потом мужчины уселись на диван, рассматривая получившиеся снимки, а Женя захлопотала со столом: девятый час уже.

Загадочная фраза Фредди, что он старается для него, не давала Джонатану покоя, но сейчас не место и не время для выяснения. От фотографий перешли к самому аппарату.

– Хорошая штука, – Андрей ещё раз бережно повертел в руках фотоаппарат и передал его Эркину. – Даже не