Плохие девочки не плачут. Книга 3 - Валерия Ангелос

Жажда.

— Когда вы поняли, что еще на один шаг приблизились к безумию? — спрашивает мой воображаемый психолог.

— На шаг? — удивленно выгибаю брови. — Серьезно? Да я в самом эпицентре. На линии разграничения. Неужели незаметно?

Возвращаюсь назад. Исключительно за пистолетом. Изо всех сил сжимаю ледяную рукоять, стараюсь унять дрожь в руках.

Добро пожаловать.

В рай?

Нет, в мой самый жуткий ночной кошмар.

Я опускаюсь в подвал. Без принуждения. По личной инициативе. Осторожно ступаю на винтовую лестницу, продвигаюсь все ниже и ниже. Движусь в густом полумраке, будто наощупь. Крадучись.

Конечно, можно раздобыть фонарь или захватить мобильный, подсветить дорогу. Но тогда пропадет эффект неожиданности. Весь сюрприз насмарку.

Надеялись от меня избавиться? Не выйдет. Я не из тех, кто сдается. Причем не потому что сильно смелая или стойкая. А просто потому что у меня совсем нет мозгов.

Затхлый запах щекочет ноздри. Сырость пробирается под кожу. Очень стараюсь двигаться бесшумно, ничем не выдать свое присутствие. Однако мое сердце стрекочет настоль гулко, что его неровный бой раздается даже за пределами особняка.

Проход постепенно сужается. Чем дальше, тем хуже. Стены давят. На подсознательном уровне. Сжимают грудь. И душат. Впечатление, словно не дышу. Кислород не поступает внутрь.

Замираю, стискиваю пистолет, пробую получить силу сквозь сталь. Сквозь безразличный металл. Сглатываю судорожно.

Наверное, еще не поздно вернуться назад.

Обратно к реальности. К остаткам нормальности. Вынырнуть на поверхность, свободно вдохнуть.

Нет. Поздно. Повторяю снова и снова.

Ты можешь предать кого угодно. Но не себя. Чего стоят чувства того, кто готов наплевать на собственные идеалы?

Гулкий скрежет за спиной.

Это не мое сердце.

Это камень.

Абсолютная темнота обрушивается на плечи.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять: ловушка захлопнулась. Стена становится на прежнее место, тайный ход закрывается. Маленькая девочка заперта во мраке.

Почему так тихо?

Вдруг.

Вокруг царит вакуум.

Я не боюсь темноты. И того, что скрывается в ней. Монстры не страшат. Не пугают ни капли. Я боюсь услышать собственные мысли.

Ведь главный монстр живет внутри.

Я не представляю, как двигаться дальше. Не разбирая дороги, ничего не ведая о новом повороте. Наугад. Как выстроить план, когда взгляд упирается в гнетущую пустоту. А душу пожирает бездна.

Но иногда нужно просто идти.

Пусть даже гибнет любая надежда.

Я ступаю дальше. Едва соображаю, едва ориентируюсь. Будто с завязанными глазами. Продвигаюсь буквально по миллиметру. Если не медленнее. Однако продвигаюсь. Не замираю на месте.

Жар сменяется холодом.

Попеременно.

Меня трясет. По венам течет жидкий азот. Аж жилы сводит. Живот обдает кипяток. Жжет бедра. Колени подгибаются, противятся приказам разума. Крик боли забивается глубоко в горле.

Я наступаю на камень, а впечатление, как будто ныряю в расплавленный металл. Утопаю. Увязаю с головой.

Темный коридор вьется змеей. Гибко. Циклично. Пульсирует словно оптическая иллюзия, бьется под ногами, точно живое существо. Увлекает в лабиринт и затягивает на дно.

Мой путь выглядит бесконечным. Ощущение времени теряется. Любые грани сливаются в единое пространство.

Ясность приходит не сразу.

Сначала слабо различаю очертания ступеней, после замечаю очередной поворот, мягкое закругление тайного хода.

Дело не в том, что я привыкаю к темноте. Дело в том, что впереди свет. Или рано радоваться?

Воздуха становится больше. А может это самообман. Но дышать уже легче. Факт. Хотя теперь здесь несет не только сыростью. К привычной затхлости прибавляются новые ароматы.

Свежая краска. Цемент. Ацетон.

Короче, пахнет как дома. Точнее — как на даче, где папа затеял капитальный ремонт. Лет двадцать там копается без особого результата. Переделывает, перестраивает. Рабочих подключать не хочет. Привык рассчитывать исключительно на себя.

Занятный расклад.

Чем ниже опускаюсь, тем сильнее запах строительных материалов. Замираю, перевожу дыхание, шумно сглатываю. Закрываю рот ладонью, сдерживаю кашель.

Вроде отпускает.

Такое нельзя списать на игру разбушевавшегося воображения.

Видимо, можно расслабиться. Подземелье закрыто на реконструкцию. Кровавая казнь откладывается.

Или наоборот. Зажигательная экзекуция в самом разгаре. Стаса закатывают в бетон, замуровывают в каменный мешок.

Нет, слишком много чести.

Скорее уж его просто прирежут. Основная часть банкета достанется мне. Я же известный везунчик. Баловень судьбы. Всегда претендую на лучшее.

Талантливый человек талантлив во всем. Даже в смерти. Отказываюсь умирать банальным образом.

Надеюсь, мои пожелания учтут.

Последняя ступень. Последний поворот. Лихорадочный озноб. И мой озверевший пульс рвет на части яремную вену. Тело выходит из-под контроля.

Прислоняюсь к стене, затравленно оглядываюсь. Пытаюсь понять, куда двигаться дальше. Пробую обнаружить подсказку.

Бой сердца глушит все вокруг.

Я вздрагиваю. Снова и снова. Без причины. Помимо воли. Ко мне может подкрасться целый отряд солдат. Я просто не услышу. Не придам значения.

Как с этим быть? Как это побороть?

Я напрасно надеюсь подключить рациональную часть сознания. Я забываю, что ее у меня нет. И никогда не было.

Вдох-выдох.

Не помогает.

Открываю и закрываю глаза, моргаю часто-часто.

Контуры подземелья расплываются.

Свет тускнеет.

Ускользает.

Вспышками. Всполохами. Рваными ранами. Резкими ударами. Под сатанинский бит дробящий ребра.

Я ускользаю.

Я…

Слишком слабая.

Жалкая. Униженная. Ничтожная.

Тень.

Рабыня.

Без права на голос. Без права на волю.

— Нет, — выдаю глухо. — Ни черта подобного.

И стиснув зубы, отталкиваюсь от стены. Добровольно лишаю себя внешней опоры, дабы обрести опору внутри.

Свет становится ярче.

Очертания — четче.