Дело всей жизни. Книга первая - Ульяна Громова

Четверо мужчин смотрели на меня по-разному: Маури с лёгкой, почти отеческой улыбкой; Экен восхищённо и благодарно — я спасла его запасы масла; Теренс — на него я почему-то боялась перевести взгляд — со смесью эмоций, и не все они были направлены на меня, он будто был и тут, и где-то там — наверное, мысленно казнил поставщика этого хвороста.

И Никита. Я не могла понять его взгляд, но застыла в нём, как жук в янтаре. Видела только этот синий космос со вспышками сверхновых и боялась обжечься и провалиться в чёрную дыру — его расширившиеся зрачки.

О, флаг Америки! Я порву тебя на полоски и сплету канат! Мне просто необходимо к чему-то привязаться, чтобы не улететь совсем…

Я еле оторвала от него взгляд:

— Простите…

— Мисс, вы поразили меня в самое сердце…

— Отказать! — жёстко перебил Никита Теренса и протянул мне руку.

Я обошла кухонный остров и подошла к нему, вложила пальцы в его ладонь и снова взглянула в глаза — на что он рассердился? Отвела взгляд и услышала:

— Вот же чудо лохнесское… — прозвучало удивленное восхищение. — Иди в свою комнату, маленькая, я скоро зайду.

Я рада была сбежать от такого количества внимания, благодарно улыбнулась Никите и чуть не бегом бросилась к себе…

* * *

На минуту показалось, что моя реальность никуда не делась. Я будто вернулась в то время, когда часы напролёт вдыхала ароматы, запечатлевая их на всю жизнь. Преподавателю дополнительного факультета стоило немалого труда организовать мне доступ в библиотеку запахов знаменитой «Demeter», и я использовала эту возможность на полную катушку, разругавшись с родителями — они ждали меня на летние каникулы домой, рассчитывали, что поработаю посудомойкой в кафе, где отец подрядился сколачивать ящики и мести двор.

Ральф — мой наставник, говорил, что с моим уникальным чуть ли не сверхъестественным обонянием и памятью на ароматы я могла бы искать наркотики и взрывчатку вместо служебных собак, а умение раскладывать аккорды на ингредиенты помогло бы брать след и определять преступника по запаху его тела.

Мне оставалось только пройти годовое обучение и трёхмесячную стажировку во Франции, но я не могла себе позволить этого — мой студенческий долг превышает сорок пять тысяч долларов. Но я погашу его с тех денег, что дал Никита. И пройду этот курс, даже если ради этого мне придётся трахаться с ним в полном людей автобусе. Я даже не уверена, что так уж этого не хотела.

Я хотела Никиту. В парке сегодня было что-то запредельное, как и сам Никита, как всё, что его окружало. С ним всё не так, и от этого казалось, что всё вокруг менялось, менялась я сама. Мне очень хотелось быть смелее, сильнее, быть его достойной.

Если бы могла, я создала бы духи с его ароматом. Страстным, но остужающим, диким, почти звериным, с нотками опасности и крови, но распускающимся нежным флёром романтики и уверенности в себе. Незабываемым, чарующим, волнующим и вышибающим сомнения и желание противиться этому неземному мужчине.

«Никита».

Достойное название для моих первых духов с возмутительным, совершенно невероятным ароматом.

Я лежала в ванной в тёплой воде с пеной, вспоминая секс в парке, проницательный взгляд полицейского — немыслимый адреналин, дикое возбуждение, ненасытное и до сих пор не утихшее.

Земля и небо. Огонь и лёд. Власть и подчинение…

— Несси…

— Я сейчас!

Я села в воде, услышав его голос в комнате. Не хотелось, чтобы он вошёл сюда. Почему-то ждала этого, вылезая из ванны и обмирая от одной только мысли, что мне негде уединиться в этом доме.

Но он не вошёл, хотя я провозилась ещё несколько минут, пока вытиралась, наносила на тело крем, созданный собственными руками — я несколько недель подбирала ингредиенты, чтобы они сочетались с запахом моей кожи.

Все мои рукотворные средства ухода за собой подходили только мне. И я мечтала создавать такие линии для других — уникальные, неповторимые…

Размотала повязку на голове, выпустив на свободу волосы, и чуть сбрызнула их ароматизированной водой. Надела бельё и поняла, что больше ничего накинуть на себя здесь нет. Так и вышла в комнату в одном малиновом комплекте от «Id Sarrieri».

Никита сидел на постели. При виде меня его взгляд вспыхнул, захотелось сжаться в тугой бутон, и расцвести в его руках от тёплого дыхания, порочных слов и желаний.

— Ты красивая, Несси.

— Спасибо, Никита, — я произнесла его имя с ударением на каждый слог — мне нравилось его имя. Он вскинулся, удивлённо уставившись на меня. — И за то, что не вошёл в ванную — тоже спасибо.

Удивление на секунду усилилось и сменилось пониманием, мужчина едва заметно кивнул головой:

— Со мной нелегко — я знаю. Но и мне с тобой нелегко, Несси.

— Почему?

— Не люблю загадки и сюрпризы. А ты и есть загадочный сюрприз.

— Поняла.

— Что ты поняла? — в его голосе появились сердитые нотки.

— Ты меня не любишь. Ты меня просто хочешь. А я хочу тебя. И тоже не буду тебя любить. Так что всё хорошо. У нас же договор. Ты меня трахаешь — я получаю удовольствие. И я его действительно получаю…

— Стоп! — прозвучало резко, как пощёчина, и почти так же больно. — Не все, кого я трахал, получали от этого удовольствие. Не забудь сказать мне, когда это произойдёт с тобой. Но сейчас я не за тем пришёл… — Видимо, мой недоверчивый взгляд его рассердил ещё больше. Он вскочил и в одно мгновение оказался возле меня, а ещё через мгновение я уже лежала на постели под ним, а он одной рукой держал меня за горло, а второй отодвинул трусики и гладил клитор. Его взгляд был злым и диким, отчаянным и… тоскливым, будто он видел тысячи смертей. — Не заводи меня, Несси, — процедил он, — когда не могу кончить, я становлюсь опасным даже для себя. Я могу затрахать тебя до смерти. Я не этого от тебя хочу…

— Чего ты от меня хочешь?

Мой голос даже не охрип — Никита не сжимал мою шею, просто держал, и показалось, что это не он меня, это я его взяла за глотку, это он, а не я, терял дыхание и самообладание. Его ласка стала настойчивее, пальцы пробегали по нежным складкам, теребили клитор, оглаживали его головку.

Я и без того была возбуждена — адреналин от секса в парке ещё напоминал о себе, и даже ванна не остудила, и когда Никита накрыл мои губы поцелуем, таким долгим, глубоким и чувственным, я в волнительном предвкушении раздвинула ноги шире и потянулась к его штанам, чтобы освободить зверя и впустить в себя…

Но он не позволил, поднялся и дёрнул за бёдра к краю, встал на колени у кровати и провёл языком там, где только что ласкал пальцами. Я будто вспыхнула, как спичка, застонала и вскрикнула, когда он обвёл языком клитор и вобрал его в рот, посасывая и оглаживая головку.

Кажется, ему без разницы, что целовать — грудь, губы, вход во влагалище — он делал это с упоением, опьяняя и низвергая в бездну наслаждения.