Освобождение Калинина - Максим Фоменко

В данном случае речь идёт о ситуации, когда одна из сторон просто не заметила своего достаточно серьезного (пусть локального) успеха, в то время как другая откровенно заявила о явной неудаче. Впрочем, в ходе войны подобные вещи случались нередко по обе стороны фронта.

Помимо закрепления в Игнатово, части 119-й утром 10 декабря освободили также деревню Гуськино (южнее Алексеевского), что было отмечено в ЖБД 129-й пехотной дивизии вермахта[185].

54-я кавалерийская дивизия, сдав Игнатово «соседке», к 07:00 вышла в лес в двух километрах северо-восточнее Салыгино и остановилась на выкорм лошадей, практически не имея запасов продовольствия и фуража. Сложной была и ситуация с боеприпасами: во всём соединении имелось лишь 140 артиллерийских снарядов, на винтовку оставалось по 150 патронов, на ручной пулемёт – по 120. Машины с радиостанциями имели запас горючего всего на 20 километров[186]. Интересно, что ранее дивизионные артиллеристы даже не попытались взять с собой в рейд трофейные орудия, захваченные с лошадьми и большим боезапасом в Игнатово. Возможно, командование 54-й кд посчитало, что на их освоение нужно время, которого попросту не будет.

Вечером 119-й кавалерийский полк дивизии всё же перешел в наступление на Салыгино, теперь уже во взаимодействии с подошедшим 918-м сп 250-й сд, однако захватить деревню советские части так и не смогли, отойдя на исходные позиции[187].

Запряженные сани на службе вермахта. Район Калинина, декабрь 1941 года.

Если бы советские кавалеристы и пехотинцы (точнее, их командиры) узнали, с кем им пришлось столкнуться у Салыгино, они бы, вероятнее всего, приложили все усилия к тому, чтобы сообщить о своем противнике вышестоящему начальству. Дело в том, что именно 10 декабря в этот район прибыли подразделения 451-го пи 251-й пд, переданной ранее из XXIII армейского корпуса.

Узнав о прорыве советских частей к Салыгино, командир 14-й роты этого полка лейтенант Р. Маурер (Leutnant Rudolf Maurer) отправил в бой всех имевшихся под рукой солдат, включая писарей, ездовых и штабных служащих. Ценой потери 15 человек им удалось отбить атаку[188].

Тем не менее, войска 31-й армии медленно, но верно прогрызали немецкую оборону к югу от Калинина, отбивая контратаки противника.

В этих условиях командующий Калининским фронтом генерал-полковник И. С. Конев в 16:00

10 декабря подписал приказ № 14, в соответствии с которым несколько менялись задачи 29-й и 31-й армий (по сравнению с предыдущими указаниями).

31-я армия, левым крылом наступая на Микулино Городище с задачей к исходу дня 12 декабря выйти на рубеж реки Шоша, должна была одновременно выделить сильную группировку для наступления с 10:00 11 декабря в направлении Лебедево, Кривцово, Мамулино. В эту группировку включались 256-я и 247-я стрелковые дивизии, 54-я кавалерийская дивизия и 143-й отдельный танковый батальон.

29-я армия силами 246-й, 252-й и 243-й сд должна была наступать в направлении Деревнище, Мамулино, чтобы во взаимодействии с 31-й армией окружить и уничтожить группировку немецких войск в Калинине, освободив город[189].

Следует подчеркнуть, что освобождение Калинина снова становилось одной из главных задач не только 29-й армии, но и всего фронта. Следует отметить, что боевой состав соединений и частей КФ, которые должны были выполнить эту задачу, существенно изменился по сравнению с моментом начала наступательной операции.

Некоторые дивизии, понеся в боях 5–9 декабря существенные потери, имели к 10 декабря несколько меньший боевой состав, чем к началу наступления. Например, это касалось 119-й

и 243-й сд. В других соединениях пополнение, поступившее из маршевых рот и запасных стрелковых полков, позволило не только покрыть потери, но и превысить численность активных штыков пятидневной давности.

Обращает на себя внимание полное отсутствие потерь в противотанковых орудиях при нескольких зафиксированных контратаках противника с активным использованием бронетехники. Вряд ли артиллеристы были столь успешны в поражении штурмовых орудий 189-го дивизиона, что сами вообще не понесли никаких потерь в матчасти. Судя по всему, стрелковые подразделения в решающий момент попросту оставались без поддержки орудий ПТО, не успевавших к месту боя из-за глубокого снега или по иным причинам. Снова проявилось слабое взаимодействие между пехотой и артиллерией (в том числе противотанковой), нередко становившееся фатальным. Неудивительно, что, например, части 250-й и 262-й сд неоднократно откатывались назад под воздействием контратак немецких батальонов, поддержанных самоходками – стойкость советской пехоты в столкновении с бронетехникой оставалась невысокой. Сами немцы в своих аналитических документах по тактике (например, в приложении к журналу боевых действий группы армий «Центр» от 12 декабря) отмечали, что использование батарей штурмовых орудий на наиболее опасных участках в качестве танков непосредственной поддержки пехоты могло обеспечить быстрый успех в бою, а также существенно поднимало боевой дух пехотинцев[190].

Таблица 4.

Сведения о боевом составе соединений и частей 29-й и 31-й армий, принимавших наиболее активное участие в сражении, по состоянию на 09.12.1941 г. *

ЦАМО РФ. Ф. 213. Оп. 2002. Д. 28. Л. 80.

Весьма «разношерстной» оставалась артиллерия наступавших советских соединений. Например, основу дивизионной артиллерии 119-й сд составляли 76,2-мм орудия Ф-22 (13 штук) и 122-мм гаубицы образца 1910/1930 гг. (20 штук), при этом в полках, наряду с пятью 76,2-мм «бобиками», ещё оставались две «трёхдюймовки» образца 1902/1930 гг.

В 5-й сд 13 таких же орудий представляли собой костяк 27-го артполка, при наличии четырех гаубиц, аналогичных тем, что имелись в 119-й сд, и четырех новейших М-30. Ещё 16 «трёхдюймовок» являлись безальтернативными арт-системами в 788 ап 262 сд., эта же дивизия была единственной в составе 31-й армии, имевшей на вооружении зенитные орудия – три 76,2-мм пушки и четыре 37-мм автоматические пушки. В 256-й сд вообще имелись 76,2-мм орудия четырех разных типов – от модернизированной «трёхдюймовки» до УСВ, включая полковые пушки образца 1927 г. Наиболее современными системами была представлена 247-я сд, располагавшая 13 76,2-мм УСВ и четырьмя 122-мм М-30.