Шпионские игры - Марк Хеншоу

— Этого в речи нет. Он сочиняет на ходу.

— Или Тянь специально не включил эти слова в копию, — предположила Кира.

Кук пробормотала ругательство, которое могло бы стоить ей утверждения на должность сенатом.

Пекин

«Поймай меня, если сможешь».

Митчелл стоял на углу, глядя на встречный поток транспорта. У него имелись оправдания, чтобы наблюдать за второй машиной, которую он выделил из потока, и он воспользовался этим в полной мере. Из машины быстро выбрались двое и направились в его сторону. Их разделяло где-то полквартала.

«Всего двое. С двумя я справлюсь».

Особенно вечером. Время суток решало все, причем в пользу Митчелла. Улица представляла собой сплошную реку из человеческих тел, со всех сторон толкавших тех двоих, — в течение нескольких минут двенадцать миллионов жителей Пекина, сами того не зная, мешали своему правительству работать. Митчелл мог выиграть несколько секунд, если в нужный момент он пропадет из поля зрения китайской службы безопасности. Этого вполне хватило бы, но, если метро сегодня вечером ходит по расписанию, у него будет намного больше времени.

Сигнал светофора сменился, и Митчелл смешался с толпой, переходившей широкий проспект Цзяодаокоу Дундацзе, двигаясь с той же скоростью. Сотрудники МГБ не успели добраться до угла, как сигнал сменился в очередной раз и Митчелла отрезала от них движущаяся стена автомобилей. Двое попытались шагнуть на мостовую, но пронесшаяся мимо машина, водитель которой даже не подумал затормозить, заставила их изменить решение.

Избавиться от слежки было не так уж трудно, но так поступали редко, поскольку это только злило преследователей и вызывало у них желание отомстить. Разумнее всего было вести себя так, чтобы наблюдатели думали, будто виной всему невезение или отсутствие нужных навыков. Двое на другой стороне улицы не могли бы доказать, что Митчелл вообще о них знает. Все, что сделал шеф резидентуры, — это вышел из машины и перешел улицу. Главным для него, словно для хорошего музыканта, был точный отсчет времени.

За его спиной был вход на станцию метро «Бэйсинцяо». Митчелл не стал задерживаться, чтобы заплатить за проезд. Билет лежал у него в кармане — любезность со стороны одного из его сотрудников, решивших еще днем прогуляться по городу. Вряд ли двое сотрудников МГБ стали бы заботиться о билетах, но благодаря оплаченному проездному Митчелла погоня продолжалась на равных. Он уже спустился по лестнице и шел в сторону платформы, когда двое наконец перебежали через улицу. Поезда ходили четко по расписанию, чем всегда гордятся коммунистические правительства, и Митчелл был уже в вагоне, когда они достигли лестницы, бросились вниз, расталкивая на ходу пассажиров, и успели увидеть тронувшийся с платформы поезд. Они вполне могли связаться со своим начальством, чтобы потребовать послать людей на все станции, где мог бы выйти Митчелл, но таких станций было слишком много, а обеспечить наличие сотрудников на ближайших станциях до того, как по ним пройдет поезд, было вообще невозможно.

В любом городе с двенадцатимиллионным населением и соответствующим движением на дорогах метро всегда позволяет быстро уехать из любой точки. В данный момент Митчеллу надо было лишь оказаться как можно дальше от станции «Бэйсинцяо», а поезд метро ехал намного быстрее машины и тем более пешего сотрудника МГБ.

Дом народных собраний Пекин

Публика в первый раз взревела. Тянь медленно повернул голову, обводя взглядом зал от края до края. Кук с расстояния семи тысяч миль ощутила, как Тянь впитывает энергию толпы. Председатель Китайской Народной Республики всем своим видом походил на спустившегося на землю бога, который наслаждается благоговением тех, кто ему поклоняется. Для присутствовавших в зале иностранных наблюдателей подобное обожание наверняка казалось неким парадоксом. Коммунистическая доктрина сделала атеизм официальной религией, заменив поклонение высшему существу полным подчинением государству. Богом было государство, а государством — Тянь Кай.

Тянь поднял руку, и зал умолк.

— Наше отношение к вопросу воссоединения никогда не менялось. Мы ясно обозначили нашу политику нашими высказываниями, нашими законами и нашими действиями. Любые шаги к отделению угрожают государственному суверенитету Китая и его территориальной целостности. Мы предлагали руководству Тайваня бесчисленные возможности для переговоров о мирном продвижении вперед. Мы предлагали прощение и товарищество. Мы демонстрировали решимость лишь тогда, когда не оставалось иного выбора. И теперь националистический лидер Тайваня прояснил свои намерения. Точно так же мы проясним свои. Мы не позволим заблуждающимся эгоистичным политикам этой провинции отделиться от материка, лишив ее народ предназначения быть гражданами Китайской Народной Республики!

Толпа взорвалась. Если бы не регулятор громкости телевизора, этот рев оглушил бы слушателей. Камера показала крупным планом зал, где все как один вскочили на ноги.

Кабинет директора ЦРУ

— Словно Гитлер в Нюрнберге, — заметила Кук.

Ее еще не было на свете, когда фюрер выступил со знаменитой речью, но она была страстной любительницей исторического телеканала.

«Через несколько лет об этом снимут документальный фильм», — подумала она.

Порой трудно понять, в какие именно моменты делается история, — но иногда события кажутся такими же очевидными, как железнодорожная катастрофа в замедленной съемке, и представляется, что их так же легко остановить.

Пекин

Митчелл вышел через две остановки на станции «Дунсы», стараясь ничем не выделяться среди других пассажиров, и через полминуты был наверху. Он направился на восток, в сторону столичного театра, находившегося неподалеку, к югу от улицы Ванфуцзин. Труппа Пекинского народного художественного театра обычно играла при полном зале, как зарубежные пьесы, так и китайские драмы, и среди зрителей всегда было немало иностранцев, что позволяло Митчеллу с легкостью затеряться в зрительном зале.

У него уже был билет на вечерний спектакль — основательно переработанную версию «Короля обезьян». Оказавшись в театре заранее, как он и планировал, Митчелл прошел в мужской туалет на главном этаже. Запах там стоял по западным стандартам ужасающий: китайцы бросали использованную бумагу в специальную корзину, вместо того чтобы смывать в канализацию, которая не всегда справлялась с большими объемами. Дыша ртом, Митчелл четырежды вымыл руки, пока француз, занимавший вторую с конца кабинку, не закончил свои дела и не удалился так быстро, как только ему позволяло чувство собственного достоинства. Общественные туалеты в большинстве стран не относятся к числу мест, где задерживаются надолго, и это настоящее благо для шпионов. Заперев за собой дверь кабинки, Митчелл достал из кармана кусочек клейкой ленты с квадратный сантиметр — безобидный мусор, который легко выбросить или объяснить его наличие. Митчелл прикрепил его позади унитаза, больше напоминавшего корыто с козырьком, над которым присаживался человек. Никто из посетителей не смог бы заметить наклейку, даже глядя прямо на нее. Крошечный кусочек липкой ленты легче было найти на ощупь, чем увидеть, и только один посетитель стал бы в ближайшее время шарить за унитазом, учитывая стоявший в туалете запах.