Воспевая утреннюю звезду - Мэрилайл Роджерс

Изумрудные глаза девочки сверкнули. В них явно читались протест и упрямство. И хотя она была совсем крошкой, она знала, как опасно нарушать клятву, данную на священном для друидов кристалле. Но выбора у нее не было. Кроме того, она многое могла сделать, просто чтобы угодить Ивейну.

Словно в знак одобрения предстоящей клятвы сквозь густую листву пробился солнечный луч и засиял на ее головке, когда она согласно кивнула и положила ладонь на кристалл в руке Ивейна. Он начал вибрировать, когда она произнесла слова, которые подсказывал Ивейн. Такие слова ей доводилось слышать, когда давались серьезные клятвы.

– Я клянусь могуществом белого камня, что скажу маме и всем, кто захочет об этом услышать, обо всем, что произошло со мной и почему я задержалась в лесу.

Она улыбнулась, и снова на ее щеках появились ямочки. Дело было сделано. Надо было покончить и с другим делом. Она взяла сплетенную из тростника корзинку, которая лежала на примятой траве, но совсем не там, где она ее оставила – она помнила, что оставила ее под кустом с блестящими листьями. Это было странно, но, конечно, неважно. Скорей всего, пока она спала, ветер сдвинул пустую корзинку. Аню беспокоило то, что драгоценные цветы, которые она принялась быстро собирать, уже увяли, а некоторые даже растоптаны. Не ее ли собственная неповоротливость тому виной?

Ивейн видел, что брови девочки озабоченно сдвинулись, и понял причину. Однако он считал, что правда сложна для понимания девочки и может стать слишком большим грузом для хрупких детских плеч его обожаемой своевольной малышки.

– Не волнуйся!

Чтобы девочка не заплакала, Ивейн пощекотал кончик ее носа последним поднятым с травы цветком, прежде чем положить его в корзину.

– А теперь давай быстро вернемся домой, ведь твоя семья очень беспокоится.

Аня считала, что мама будет скорее огорчена, чем обрадована поздним возвращением дочери, но тем не менее она весело вложила руку в протянутую ладонь Ивейна. Он улыбнулся. Они шли легко и быстро. У Ивейна гора свалилась с плеч – здоровье девочки восстановилось, а при мысли о том, как обрадуется его приемная мать, у него становилось тепло на душе. Он повернул на тропу, ведущую к дому… и замер.

На их пути стояла женщина – некое подобие Ллис. Да, это было ее подобие. Ни на секунду Ивейн не принял бы эту женщину за свою сестру, с которой они были близнецами. Было ли сходство капризом природы или результатом колдовства, но это существо, несомненно, было связано с темными силами, которые вновь привели его и Глиндора в Трокенхольт, тех самых сил, что вызвали болезнь Ани.

Опасаясь быть разоблаченной в Трокенхольте, Элис решила бежать, но встретилась с неожиданным препятствием: обратившись к силам ветра и бури, хозяйкой которых она себя считала, она была потрясена. И это заставило ее свернуть с прямой дороги в монастырь. Следуя за влекущими ее потоками энергии, она намеренно пошла навстречу человеку, который мешал ей управлять силами природы. И что же? Она встретилась с ним. У него на руках был ребенок, который давным-давно должен был умереть, а между тем был жив-живехонек.

– Я боюсь ее, – сказала Аня, крепче прижимаясь к своему герою, ища у него защиты и утешения.

Ивейн внутренне улыбнулся. Похоже, эта фальшивая Ллис обманула малышку не больше, чем его. Он видел, что эта женщина – носитель злых сил. Он обсудит это с Глиндором, как только они смогут поговорить наедине. Он не станет пугать остальных, пока они вдвоем не рассмотрят все возможности и не получат наставлений от добрых сил. Используя свое могущество, Ивейн остался бесстрастным, и женщина, которая явно имела отношение к друидам, не смогла прочитать его мысли.

Ивейн спокойно встретился взглядом с незнакомкой. Он видел вызов в ее глазах, но сделал вид, что не замечает его. Он переключил внимание на Аню, стараясь ее успокоить:

– Эта женщина не в силах причинить вред тем, кого я охраняю. Я сильнее ее.

Элис была в ярости. Однако пока Ивейн был занят девочкой, она исчезла в чаще леса. Юный колдун отрицал ее могущество! Ну что же, она дождется более подходящего момента, когда их конфронтация приведет к неизбежному столкновению. Этого она не боялась.

Не обращая внимания на колючки шиповника, Ллис устало опустилась на колени в густом кустарнике. Внешне спокойная, пересекла она поле под взглядами многих воинов, в непосредственной близости от них. На самом же деле она была очень напугана и, войдя в лес, долго шла не останавливаясь. Теперь у нее болело в боку, ей не хватало воздуха, и в горле пересохло. Девушка совершенно выбилась из сил.

– Глупышка! – обругала она себя. – «В объятиях природы у друида нет оснований чего-то бояться».

Конечно, это так… В очередной раз напомнила она себе эту истину. И вновь напоминание не принесло ей успокоения. Ее тревога была вызвана не природой. Похоже, ее беспокойство было вызвано кем-то преднамеренно. И она дрожала.

В ее памяти еще слишком свежи были слова, которые ей хотелось бы забыть:

– Убей девчонку сейчас… Похорони ее в тесаном камне, в который даже знаменитый Глиндор не сможет проникнуть.

Если бы они это сделали, это был бы для нее конец. Будучи захоронен в обработанном руками человека камне, ее дух никогда не смог бы достичь высших сфер. Она просто прекратила бы существовать на любом уровне.

К мрачным мыслям о том, как было воспринято ее исчезновение теми, кто ее любил, добавились опасения, что ей не удастся предупредить Адама, а это было очень важно. Плохо, что она не смогла вовремя почувствовать опасность, и ее беспокоило, что эта опасность может значительно усилиться из-за ее неспособности противиться пагубному обаянию раненого саксонца, а оно было для нее запретно, во-первых, потому что он невзлюбил ее, и, что гораздо важнее, оно шло вразрез с ее судьбой, предначертанной друидским происхождением. Мысли Ллис путались. Вскоре она сосредоточилась лишь на одной из них, той, которая беспокоила ее больше всего. Верно ли, что необыкновенная внешность Адама и его присутствие столь пагубно подействовали на нее, что послужили началом ослабления ее связи с силами природы, той самой связи, которая ни в коем случае не должна была прерываться? От этой мысли на душе у нее стало так тяжело, словно ее уже похоронили в камне, обработанном человеком.

Ллис решила отбросить мысли, подрывавшие ее веру в себя. Она сложила большие пальцы рук так, чтобы они образовывали прямую линию и свела вместе указательные пальцы, образовав таким образом магический треугольник. Затем она прикрыла глаза, и темные полумесяцы ее ресниц опустились на бледные щеки. Она обратилась к духам, обитавшим в молодых деревьях и кустарниках, в которых нашла приют в данный момент, с мольбой даровать ей помощь и утешение.

Через несколько минут на прелестных розовых губах заиграла улыбка: Ллис ощутила прилив новых сил, мысли прояснились. Отбросив страхи и сомнения она старалась воспринять то, что откроет ей природа. Ей казалось, что со времени ее бегства прошло очень много времени, хотя солнце было еще на полпути к зениту.