История Франции - Андре Моруа

Жан Фуке. Заседание французского парламента времен Карла VII. 1459–1460

Король Людовик XI в окружении рыцарей ордена Св. Михаила. Французская миниатюра. Около 1525

3. Людовик XI известен в истории по двум причинам. Первая заключается в том, что он был странной, необычной личностью, вызывавшей любопытство историков и вдохновлявшей романистов и драматургов: Вальтера Скотта, Казимира Делавиня, Теодора де Банвиля. Вторая причина заключается в том, что, несмотря на свои ошибки, он был великим королем, успешным и реалистичным политиком. Лишенный каких бы то ни было рыцарских и феодальных черт характера, он не держал данного слова и не верил клятвам других. Будучи плохим сыном, он опасался и своих собственных детей. Он полагал, что «каждый человек имеет свою цену», и, когда было нужно, платил эту цену. Он давал 10 тыс. экю в месяц своему врачу, чтобы тот был заинтересован в продлении его жизни. Зная «склонность англичан к войне против этого королевства» и опасаясь создания нового англо-бургундского союза, он пообещал английскому двору выплачивать настоящую дань – 50 тыс. экю королю и 16 тыс. министрам плюс подарки в виде серебряной посуды. Такими торгами он окончательно завершил Столетнюю войну, которая под пеплом все еще продолжала тлеть (договор в Пикиньи от 1475 г.). Он стерпел, что король Англии Эдуард IV именует себя королем Франции, и когда писал ему, то называл себя просто принцем Людовиком. Он всегда был готов унижаться, если ощущал себя более слабым, но жестоко мстил, как только вновь обретал силу. Попав в плен, он обещал повиновение, освободившись – потребовал покорности. Но он любил достойных людей, требовал, чтобы его обо всем информировали, и обладал здравым смыслом. Опасаясь людей знатных, он окружал себя представителями буржуазии и простыми людьми (Оливье ле Дэн, Тристан Л’Эрмит). В конечном счете он стал ненавистен и феодалам, с которыми боролся, и мелкому люду, с которого взимал «большие и тяжелые налоги», ибо к моменту своей кончины он собирал ежегодно 4 млн 700 тыс. ливров для нужд артиллерии и прочих подобных надобностей. Но ненависть народа была несправедливой, потому что король не наживался сам: «Он не накапливал деньги в казне, а тратил все, что собирал. Он вел широкое строительство для укрепления и обороны городов и крепостей королевства». Даже «когда он отдыхал, его ум продолжал работать… Когда он вел войну, то мечтал о мире или перемирии, но когда добивался мира или перемирия, то тяготился ими…» (Ф. де Коммин).[16] Его сравнивали с пауком, он и вправду сидел в центре своей паутины – в Париже или в Плесси-ле-Тур, – готовый бежать по своим паутинкам и схватить неосторожную мушку, а нанеся удар, возвращался в центр своей сети.

4. С момента восшествия на трон он создал врагов, грубо выгнав советников своего отца. Знатные люди королевства создали против него лигу, названную Лигой общественного блага, «чтобы привести все в порядок и защитить бедных людей». Если бы герцоги Бургундии, Бретани и Берри объединились, то с помощью англичан они смогли бы поставить под угрозу существование королевства. Но у англичан шла в это время гражданская война, а Людовик XI унаследовал после своего отца спасительную регулярную армию. «Король Франции всегда начеку», – с сожалением говорили мятежники. И однако, Людовик, которому с трудом удалось отстоять Париж, решил «навести покой». Он надавал обещаний своим врагам, затем внес раздор в их ряды, чтобы забрать свои обещания обратно. Самым опасным из крупных вассалов был, как всегда, герцог Бургундский Карл Смелый. Людовик XI согласился встретиться с ним в Перроне, чтобы «обсудить свою шерсть и свою шкуру». И там лис попал в ловушку. Тогда король, пленник герцога, пообещал все, что тот потребовал, однако, оказавшись на свободе, стал все отрицать, угрожать и запугивать. Мы уже говорили, что он никогда не чувствовал себя связанным клятвой. «У кого успех, тому и честь», – говорил он.

5. Он добивался успеха хитростью, но, кроме того, ему сопутствовала удача. Карл Смелый был побежден швейцарцами при Грансоне, а годом позже убит в битве при Нанси. Его двадцатилетняя дочь Мария Бургундская унаследовала его личное состояние и земли империи.[17] Следовательно, французские провинции, отданные некогда в апанаж, за неимением наследника мужского пола возвращались короне. Таким образом, благодаря счастливому стечению обстоятельств в 1477 г. Людовик вернул себе Бургундию и Пикардию. Чтобы вернуть и остальное, он попытался женить своего сына, которому было в то время семь лет, на Марии Бургундской. Попытка оказалась тщетной. Мария вышла замуж за Максимилиана Австрийского, который обеспечивал ей поддержку императора. Но во всяком случае, Бургундия становилась отныне прекрасной французской провинцией, а не королевством-соперником. Франция счастливо избежала страшной опасности: получить у себя под боком возникновения новой Лотарингии. Однако в этом деле оставалась одна трудная проблема – проблема Фландрии. Герцоги Бургундские превратили Брюссель в свою столицу и офранцузили часть Фландрии. Принеся эти земли в качестве приданого Максимилиану, Мария способствовала началу долгого соперничества между Францией и империей. Северная граница Франции будет оставаться и до наших дней одной из тех болевых точек, где завязываются европейские кризисы. На этих границах Франция остается опасно уязвимой: немцы страстно желают получить эти земли, потому что там впадает в море Рейн; Англия ревниво за ними следит, потому что Антверпен расположен совсем близко от ее побережья. Столкновение всех этих притязаний создает опасный водоворот. В 1482 г. Мария Бургундская умерла, упав с лошади. У нее остался сын (Филипп Красивый) и двухлетняя дочь (Маргарита Австрийская). Людовик XI добился, чтобы эта крохотная девочка была помолвлена с его сыном, дофином Карлом (будущим Карлом VIII). Было оговорено, что она получит в приданое Франш-Конте и Артуа. Это была большая победа. И еще одна бескровная победа: в 1480 г., после смерти Короля Рене и его племянника Карла Анжуйского, Мэн и Анжу вновь отошли к Франции. Людовик XI одного за другим хоронил своих соперников: это самый надежный способ одерживать над ними верх. Можно сказать, что он «складывал в свою корзину фрукты, которые созревали в его саду».

6. Он умер могущественным, но трепещущим от страха. Картина последних лет его жизни, нарисованная Коммином, окрасила для историков в определенные цвета и всю его жизнь целиком. Отсюда и его портрет, нарисованный черными красками. Романистам нравится изображать его в замке Плесси-ле-Тур одетым в грубые суконные одежды, в меховом колпаке, с которого свисают фигурки из свинца; он окружен арбалетчиками и лучниками, а на ветвях деревьев раскачиваются повешенные – «Это сад короля Людовика». Он ходил смотреть на клетки, в которых томились его враги, но и сам пребывал в клетке, оставаясь узником своих страхов. Откуда столько подозрительности? Мучился ли он угрызениями совести? Конечно, он душил налогами свой народ, но делал он это только для того, чтобы лучше этот народ защитить. Он был суров с феодалами, но зато вновь собрал Францию воедино. Он провел полезные реформы, стремился к упорядочению системы мер и весов, советовал уничтожить плату за проезд по внутренним дорогам страны (внутренние торговые пошлины), создал почтовые станции на расстоянии каждых четырех лье. Он поощрял торговлю и даже высказывал желание, чтобы это занятие, как и в Англии, не рассматривалось бы дворянством как унижающее его достоинство, но в этом начинании он потерпел неудачу из-за спесивой надменности феодалов. Короче говоря, он был велик в своих помыслах, но мелок в своих методах. «Душа низкая и недостойная королевского величия», – говорит Боссюэ. Однако это не совпадает с мнением Коммина, который хорошо его знал: «Я всегда видел его в трудах и заботах». И он показывает, что король, если случайно оказывался без дела, искал себе занятие и в любую погоду гонялся на охоте за оленем, чтобы вернуться утомленным и всегда на кого-то в гневе. Это скорее признак души неспокойной, чем низкой. Да и как он мог бы не испытывать раздвоенности, этот наследник королей-рыцарей, которого ссоры со своим собственным отцом, а потом с герцогом Бургундским с юности научили недоверию и ненависти? Король-делец со всеми недостатками горожанина, но и со всеми его достоинствами, который, в сущности, только и занимался что делами страны. «Он принял добродетельную смерть, – говорит Коммин, – гораздо более добродетельную, чем кто бы то ни было другой, кого я видел умирающим». Еще при жизни он назвал своего сына королем и наказал, чтобы в королевстве сохранялся мир вплоть до совершеннолетия нового короля.