Сладкая соль Босфора - Эльчин Сафарли

Пока страдал от затылочной боли, Зейнеп колдовала на кухне. До слуха доносилось шипение, бульканье, звон кастрюль. Любимая готовит чудодейственные отвары. В квартире крутятся запахи разноцветных трав, специй. Дурманят обжору Айдынлыг. Собака встревоженно заглядывает на кухню. Мол, хозяйка, может, вкусненьким угостишь?!.. Периодически появляется в спальне. С пиалами в руках. Нарезает бинт, замачивает в остывшем отваре, накладывает на рану. Чихаю без остановки. «Милый, потерпи. Зато болячка быстро заживет». — «Можно узнать из чего отвар? Я аллергичный». — «Не ворчи. Вот послушай…» Зейнеп информирует о свойствах определенных специй, применяемых в медицине. «Например, по утрам даю тебе попить отвар фенхеля. Лучшее болеутоляющее средство. Добавляешь в отвар щепотку измельченной гвоздики. Пьешь после еды медленными глотками.

Полстакана… Еще бабушка посоветовала кумин. Заправляю им куриный бульон. Очищает кровь. Отличное противовоспалительное средство… На рану лучше накладывать примочки из куркумы. На десять минут два раза в день. Натуральный антибиотик».

…По дороге в ванную заглядываю в пищеблок. Настоящая сценка из «Практической магии». Пиалы с разноцветными жидкостями, кастрюльки с кипящими отварами. На столе скрючившиеся корни незнакомых растений. В центре магического хаоса Зейнеп с растрепанными волосами. В синем комбинезоне с потертыми штанинами. Слышит шаги за спиной. Оборачивается. Медленно подхожу сзади. Целую в шею. «Не знал, что влюбился в ведьмочку…» «Мишуня, все женщины по-своему ведьмы. Просто иногда многие об этом не догадываются»…

(…Она была другой. Жар-птицей на зимнем небе…)

…Истинная любовь отыскивает человека чаще в миг отчаяния. Когда солнце кажется обычным светящимся диском, душистый тополиный пух — банальной весенней пылью, голубое небо — протекающей крышей над головой. Отчаяние — это грязная обувь по утрам. Нет желания чистить. Машинально надеваешь поблекшие туфли, с кислой миной плетешься на работу. В голове один вопрос: «Для кого прихорашиваться?..»

…Научила верить в любовь. Научила противостоять отчаянию. Не стеснялись учить друг друга. Она писала эсэмэски с секретами выживания. Я вдыхал в нее силу стремления. Вдыхал через поцелуи… Любили мечтать, расположившись на зеленой траве.

Рассматривали небо. Планировали покрасить стены будущего дома в небесный цвет… Много фотографировала. Меня. Уплетающим ежевичный пирог, выдыхающим сигаретный дым, целующим сонного лабрадорчика Джонни. Прикрепляла фотографии магнитками на бордовую дверцу холодильника. «Смотрю на фотографии, когда тебя нет рядом. Прокладываю между нами мост из черно-белых снимков». Не любила цветы. Обожала получать в подарок фарфоровые кружки. Объемные. С забавными рисунками. Совмещал приятное с полезным. Дарил кружки, наполненные бутончиками полевых цветов. По-другому нельзя. Женщине надо дарить цветы…

…С Аидой познакомились в институте. Один поток, разные группы. Разболтались на перемене. Дальше пошло-поехало. Дружба переросла в любовь… Аида редко улыбалась. Носилась по коридорам института угрюмая. С фотоаппаратом «Никон» на шее. Декан ругался, запрещал приходить с техникой. Грозило исключение. В результате декан смирился. Аида так и носила фотоаппарат. Она отлично училась — никаких претензий по успеваемости не было. «Не могу без него. Должна замораживать мгновения. Без вспышки. Боюсь пропустить важное». Одевала исключительно яркую одежду. В основном короткие брючки со светлыми кедами. Цветовая гамма шокирующая. Салатовый, розовый, оранжевый. Плевала на дресс-код. «Не буду серой массой. Пусть окружающие считают, что бросаю вызов». Восхищала ее природная принципиальность. Нет, Аида не разрушала стереотипы. Она сохраняла собственную индивидуальность. Жизненная позиция…

Несмотря на лидерство в характере, не подавляла людей. Со мной иная. Болтливая, взрывная, огненная. Любила танцевать на подоконниках, курить на унитазе, зажигать лавандовые свечи. Слушала Ша-де, вела дневник с иллюстрациями, обклеивала комнату фотографиями великой Дитрих. Целовалась, кусая губы. Обнимала, крепко обхватывая ногами. Называл «мартышкой», накручивал на палец ее рыжие кудри. Подсчитывал крупинки веснушек на лице. В ней не было приземленно-сти Зейнеп. Она была другой. Жар-птицей на зимнем небе…

…Вдвоем выбрали Стамбул. На глобусе. В дождливый осенний день. Прокрутили глобус, наугад ткнули пальцем в размытую точку. Шар остановился. Оба пальца на одной точке. Istanbul. Выбор сделан… Незабываемая первая поездка. Знакомство с Босфором, поцелуи на катере, кормление чаек, необременительные беседы с прохожими. Сотня фотографий. Моих больше. Совместных — меньше. Аида почти не фотографировалась. «Жар-птицы появляются редко в поле зрения. Я такая же. Упархиваю, потом прилетаю. Однажды упорхну и не вернусь…» — «Не пори чушь, мартышка. Как зоопарк без тебя обойдется? Как-никак, любимица публики». Хохочем. Одна сигарета на двоих. Первой затягивается она. Потом я.

…Аида мечтала написать книгу. Сказку для детей. Название придумала. «Медузы в малиновых очках». Черновики прятала. «Для писателя плохая примета показывать сырую рукопись. Вот выйдет книжка, тогда почитаешь». Писала книгу фломастером на… салфетках. Качественных, из плотной бежевой бумаги. Как появлялась мысль, вытаскивала салфетку из рюкзака, расправляла ее на томике Бенаквисты. Записывала десяток предложений, складывала исписанную салфетку в полиэтилен. Дома перепечатывала текст на пишущей машинке. Работала по ночам. Привык засыпать под шум клавиш…

…Зареклась рожать детей. «Зачем, если детские дома переполнены? Мы усыновим двух мальчиков. Они наверняка мечтают о папе с мамой. Потом двух девочек. Создадим большую семью». Не признавала религию, устоев ислама. Хотя являлась мусульманкой. Рано распрощалась с густотой бровей, с десятого класса легкий макияж;, пирсинг на пупке. Родня, поголовно совершающая намаз, билась в истерике. В конце концов успокоились. Решили — дочерью-подростком на время овладел бес. Пять раз в день молились об очищении души ребенка…

…Неожиданный обрыв. Кинжал пронзает сердце насквозь. Тысяча вопросов. Ответов — ноль. Аида бросает меня. Никаких объяснений. «Полюбила другого». Два слова перечеркивают два года отношений. Неужели ошибался? Неужели врала? Умоляю приехать в Стамбул. Соглашается. Сложная встреча с другой Аидой. Без огонька в глазах, с аккуратно причесанными волосами, в строгом деловом костюме. В юбке. За время разговора мучительных пауз больше, чем слов. «Все кончено. Полюбила другого человека. Приехала сюда, чтобы тебя не мучить. Давай разойдемся как взрослые люди». Оглох. Ничего не слышу. Чайки вокруг Кыз Кюлеси замерли… Все кончено.

…Созвонился с общими друзьями. Они отметили, что после моего отъезда в Стамбул Аида стала странной. Замкнутой. Приезжала-уезжала в институт на иномарке. Перестала общаться с кем-либо…

…Страшный период. Морозные сквозняки в квартире. Головная боль. Бессилие. Практически не ел. Литры вина, боли, осуждений. Не хотелось с кем-либо делиться. Чем делиться, когда не понимаешь сути произошедшего? Человек, которым живешь, исчезает. Как же фотографии с маг-нитками? Как же большая семья? Как?.. Бессмысленно. Конец. Точка.